Буденный: Красный Мюрат

Писатель-эмигрант Марк Алданов, взирая на Буденного на кадрах советской кинохроники начала 30-х годов, охарактеризовал его в очерке «Советские люди» с куда большей симпатией: «Знаменитый Буденный! Он замечателен, этот древний, почвенный, неизвестный Западу образ. Это нечто подлинное на маскараде: настоящий солдат среди рабочих в генеральских мундирах. Буденный удивительно не похож на интернационалиста и на „строителя будущего“. Художник, который пожелал бы дать иллюстрации к „Войне и миру“, мог бы с него писать доезжачего Данилу… Я дорого дал бы, чтобы поглядеть на Буденного во время заседания Третьего Интернационала или послушать его политическую беседу, например, с Карлом Радеком. Говорили, что, проезжая по Красной площади, Семен Михайлович тайком крестился на кремлевские храмы. Что не мешало ему, замечу, отнюдь не по-христиански давить „инородцев“ в Средней Азии. Правда, в коллективизацию его все-таки не стали бросать в карательные акции против русских или украинских крестьян. Может, все-таки опасались, что своих мужиков Семен Михайлович так просто давить не будет? Не думаю. Чего-чего, а кровь проливать Буденный никогда не боялся. Но использование его в качестве карателя могло серьезно разрушить буденновский миф. Одно дело – уничтожать басмачей и их пособников на окраине империи, в далекой Средней Азии, для жителей которых имя Буденного – все равно пустой звук. И совсем иное – заставлять его идти огнем и мечом по коренным российским, украинским или кубанским губерниям. Там такая память быстро уничтожит образ Буденного как „народного заступника“».

Вероятно, у интеллигента Алданова еще сохранялись какие-то иллюзии, что непохожий на «интернационалистов» и «строителей будущего» богобоязненный крестьянский сын Семен Буденный еще сможет, чем черт не шутит, сыграть роль этакого «красного Бонапарта». Недаром же в эмигрантской печати высказывались идеи, что если дать Буденному генеральский чин и орден Святой Анны 1-й степени, то он, пожалуй, сыграет роль нового генерала Монка и проложит дорогу к реставрации династии Романовых. Но у Михаила Соловьева, которому приходилось близко соприкасаться с легендарным командармом, никаких иллюзий на его счет не было.

Популярность Буденного использовалась для оправдания в глазах народа идеи коллективизации. Он выступал 19 февраля 1933 года на 1-м съезде колхозников-ударников в поддержку сталинского курса. А 26 апреля того же года «Правда» опубликовала сталинское поздравление Буденному в связи с юбилеем: «Боевому товарищу по гражданской войне, организатору и водителю славной Красной конницы, талантливейшему выдвиженцу революционных крестьян в руководители Красной Армии, товарищу Буденному, в день его пятидесятилетия – горячий большевистский привет! Крепко жму Вашу руку, дорогой Семен Михайлович».

Надо сказать, что даже после осуждения «культа личности» на XX съезде партии Буденный ни разу не выступил с публичной критикой Сталина. Нет ее и в мемуарах «Пройденный путь», первый том которых вышел в 1958 году, в разгар оттепели. И о репрессиях Семен Михайлович тоже не сказал ни слова – отчасти, наверное, потому, что и сам был к ним причастен.

В 1933 году в связи с коллективизацией появилась очередная песня про Буденного и буденновцев, скромно названная «Песня о героях», наверняка пополнившая среди прочих репертуар буденновских застолий. Ее сотворили все тот же А. Давиденко с Б. Шехтером (музыка) и поэт Н. Владимирский (слова):

Как в степи зеленой,
Где шумел Буденный,
Где за власть Советов
Песня с боем спета,
Полегли, уснули
Под землей сырою,
Скошенные пулей,
Октября герои.

ПРИПЕВ:

Эх, недаром, эх, недаром,
За серп и за молот борясь,
В атаках буденновских армий
Их кровь на поля пролилась.

Над костями павших

Не расти бурьянам,
Не развеять пепел
Ветрам, ураганам.
Силою буденной
Тракторов колонны
В коллективах наших
Дружно землю пашут.

Нет, не ослабело

Боевое дело,
Будет колоситься
Рослая пшеница.
Мы в степи зеленой,
Где дрались герои,
Тракторной колонной
Урожай утроим.

Армией сплоченной,

Многомиллионной
Продолжаем путь их
Революционный.
Эй, дружней за дело!
Чтоб вся степь гудела
Обороной грозной
В наш посев колхозный!

Авторы песни, разумеется, не уточняли, что в период коллективизации кровь тоже проливалась весьма обильно. Тысячи крестьян были расстреляны за сопротивление «перегибам», сотни тысяч погибли в ссылках и лагерях, миллионы сгинули от голода.