Будешь моей, детка

Лицо Влада серьезно сейчас, как никогда, а я вдруг замечаю, что на лице парня, у виска, но близко к корням волос, проходит глубокий, хоть и застарелый, неровный шрам.

Обычно он скрыт волосами и незаметен, но сейчас, когда мокрые пряди не скрывают, я могу разглядеть эту давнишнюю рану. Что это? След от удара или от чего-то еще? Как он его получил?

И его голос. Выражение лица и странный взгляд. В этих голубых глазах, с сероватой каймой по краю радужки, сейчас столько всего, что меня захлестывает вихрь неведомых мне ранее эмоций.

Я забываю обо всем. О том, где мы и что. О том, что мы стоим вдвоем в общественном душе в минимуме одежды и сюда в любой момент может кто-нибудь зайти.

И не имеет никакого значения, что с этим парнем мы на ножах. Все, что важно сейчас, это то, что мы рядом друг с другом. Он и я. И ведем наш безмолвный диалог.

Влад притягивает меня к себе. Несильно, только чтобы стоять стало удобнее.

А мне хочется узнать больше про этот шрам, хочется, чтобы и он рассказал мне что-нибудь о себе.

- Ты так говоришь, - произношу осторожно одними губами, - будто знаешь, о чем речь не понаслышке.

Непроизвольно подаюсь вперед и дотрагиваюсь пальцами до неровной кожи.

Его взгляд тут же холодеет и он отстраняется.

- При чем здесь я? - произносит хрипло, но я чувствую, как его ладони, лежащие на моей талии, становятся напряженными.

Такая резкая перемена в нем пугает. Очень сильно.

- Не знаю, просто..., - начинаю я, и тут же осекаюсь.

Раздается звук открывающейся двери, и Влад мгновенно отпускает меня, отступает от меня на два шага.

- Стасенька, ну, как ты тут? - слышится голос Елены Федоровны.

И тут же совсем другим тоном.

- Градов! Что ты здесь делаешь???

Глаза преподавательницы округляются, будто она застала нас за чем-то постыдным.

- А ну-ка марш на выход! И завтра с утра отправишься прямиком к директору!!!

Глава 17

Влад

- Влад, ну улыбнись уже, стоишь, будто лимон проглотил, - цедит мать, но я продолжаю хмуро взирать на присутствующих. Хватит с нее и того, что я вообще сейчас здесь.

На выходные были совсем другие планы. Думал позвонить Белкиной и куда-нибудь пригласить. Но вместо этого пришлось тащиться на Рублевку местного розлива на день рождения Мэра.

Снова долбанная политика и, конечно, предстоящие выборы, куда без них.

Мать шантажировала последним случаем с полицией, а отец у меня…специфический человек. Для тех, кто хорошо его знает.

Он не будет трах*ть мозги так, как это делает мать, у него несколько другие методы воздействия. Гораздо более действенные. Со скорбным видом он скажет что-то типа «я несколько недоволен сын. Но надеюсь, что в скором времени ты исправишься». Похлопает по плечу и уйдет по своим делам.

А потом тебя подкараулит группа спецназовцев и засунет в бункер недели на две. С вентиляцией, светом, запасом продуктов, огромным стеллажом с книгами и даже фортепиано (специально для тебя, скажи спасибо матери), чтобы ты мог чувствовать себя «совершенно комфортно».

Но без средств связи и возможности выйти на улицу.

Если вздумаешь истерить и крушить все вокруг, предметы комфорта постепенно начинают пропадать. Вначале отключается свет, и ты погружаешься в полную темноту. Затем настает очередь воды. Если нужно преподать урок посерьезнее, может ухудшиться уровень вентиляции.

Начнешь оказывать сопротивление при «задержании», могут легонько побить, чтобы следов не осталось. Но проще усыпить. Башка потом будет два дня гудеть и у охраны с тобой будет меньше проблем.

Знаем, проходили. Все эти этапы. А в школу, теперь уже колледж, придет уведомление о моей простуде или отъезде за границу.

Можно попробовать избежать, ведь я кое-чему научился со времени последнего попадания туда, но не хочется рисковать именно сейчас. Я не могу остаться изолированным, да еще на такой большой срок, когда... Короче из-за девчонки. Потому что хочу ее видеть и две недели в изоляции, это слишком много.

А потому этот долбаный прием, на этой гребаной даче в обществе самых «уважаемых» людей нашего города, которые в большинстве своем при ближайшем рассмотрении окажутся не теми, кто они есть на самом деле.

Об этом догадываешься не сразу, но, если повариться в котле подольше, постепенно дойдет, кто что из себя представляет.

- Конечно, Влад нам сыграет, как же иначе, - громко произносит мать, и я понимаю, что взгляды всех присутствующих обращены на меня.

Так привычно, что на это давно уже нулевая реакция.

- Ах, это было бы чудесно, Марго! – восклицает хозяйка дома и улыбается матери.

- Напомни, дорогая, наш мальчик ведь совсем недавно стал лауреатом международного конкурса имени Чайковского?

- Да, ты совершенно права, - с достоинством кивает мать и ухватывает меня под руку. Как только Владу исполнилось шестнадцать, мы сразу же подали заявку на участие. И вот такая удача.

Удача ли? Я до сих пор уверен, что мать проплатила этот конкурс, хоть она и отрицает. Но только дурак поведется, потому что я знаю, по сколько часов ежедневно тренируются музыканты, чтобы пройти хотя бы во второй тур. Не говоря уже о призовых местах. И такого усердия я точно не проявлял.