Будешь моей, детка

- Да ладно, малыш. Я получал твои письма.

Малыш? Он назвал меня малышом? И хоть уже это одно не лезет ни в какие ворота, вторая часть фразы беспокоит меня еще сильнее, чем первая.

- Какие письма? - произношу излишне резко. Но не могу ничего поделать, я сейчас на взводе.

- Да хоть это. Даже вон, с собой ношу.

Парень доедает огурец и вытирает руки прямо об одежду. Снова фу.

Потом лезет за пазуху и выуживает оттуда сложенный вдвое тетрадный лист.

Я хватаю лист, раскрываю и с недоумением смотрю на выведенные синими чернилами буквы. Витя, жду, скучаю… и все в том духе. Твоя Стася.

Твоя Стася? О боже.

А в самом низу даже приписано четверостишие:

Как я тебя люблю? Люблю без меры.До глубины души, до всех ее высот.

- Что это? - произношу в удивлении.

- Круто написала, мне понравилось. Стихи сама сочинила?

- Нет, это Браунинг, - говорю на автомате и снова хмурюсь. А потом снова перечитываю письмо.

Почерк, естественно не мой. Никогда бы я не написала так неаккуратно и размашисто. А цитату заключила бы в кавычки.

Вспоминаю, что как-то в мае, еще до отъезда на тети Наташину дачу, я вернулась в комнату и обнаружила, что томик стихов, куда включены произведения английской поэтессы, лежит совершенно не на том месте, где обычно.

Неужели же?

Прокрасться в комнату в мое отсутствие и списать цитату из книги?

Ну, тетя Люда!

Такого от нее я точно не ожидала.

Витя выдергивает из моих пальцев письмо и прячет обратно за пазуху.

- Вспомнила? Да ладно стесняться, я все понимаю. А ты ниче так стала, еще лучше, чем запомнил.

- Витек, ну, че ты там, где? Из-за тебя собрались! – басит Генка, лучший Витин приятель. В обычное время он работает в шиномонтаже и пропадает там с утра до вечера, но сегодня в честь приезда друга оставил все дела.

Мне не по себе и хочется поскорее скрыться в своей комнате.

- Ща, иду, Геныч. Ну ты че, потерпеть три минуты не можешь? - орет в ответ Витя, на секунду отрывая от меня взгляд.

Я все еще прихожу в себя от настолько далеко зашедшей коварности тети Люды, и упускаю момент, когда можно было ускользнуть. Витя вновь возвращает внимание на меня, ловко отбрасывает сигарету, ухватывает за талию и притягивает к себе.

Я упираюсь в него ладонями, пытаясь отстраниться, непроизвольно отмечая, что, когда так делал Градов, это было…совсем не так по ощущениям. Было гораздо волнительнее и не настолько противно. То есть, это было совсем не противно. А сейчас, сейчас...

- Ты ждала, и я вернулся, - нараспев и дурашливо тянет Витя, а меня передергивает.

Сейчас мне совсем и совсем не до шуток.

- Вить, все не так. Я не скучала, не ждала и не писала никаких писем. Даже не думала!

- Да ладо ломаться.

- Я не ломаюсь, тебя ввели в заблуждение. Отпусти!

Кое-как отталкиваю тушу и скрещиваю руки на груди.

Сбежала бы в свою комнату прямо сейчас, но парень перекрывает собой вход. Да и выяснить все нужно как можно быстрее. Чтобы не тянулось. Хотя уже вижу, не так-то это оказывается просто.

- Вииить! – снова орет Генка.

- С пацанами посидим, а ночью я к тебе приду, - выдает Витя, а я хмурюсь еще больше.

- Жди, Стаська.

- Нет, Вить, не нужно ко мне приходить! Вить, я хорошо к тебе отношусь и против твоей мамы ничего не имею, но в данном случае она оказалась не права. Она ошиблась, и ты мне совсем не нравишься. Ну, в этом плане.

- Да чтоб мать не смыслила в таких делах? У нее глаз-алмаз! Сказала – сохнешь, значит так оно и есть. А мне и самому ты нравишься, пожалуй. Ниче так фактурка. Или…

Тут Витя хмурится, прищуривается и его маленькие глазки-щелки становятся еще меньше.

- Или завела кого?

- Вить, ты о чем? Ты вообще слышишь меня?

- Отобью, Стась. А появится здесь, все кости переломаю. В армии поднатаскали на это дело.

Мне кажется, я сойду с ума.

- Вииитька!

Генка подходит к нам и хлопает приятеля по плечу.

- Блин, Геныч! - рявкает парень.

Появление приятеля заставляет тушу Махова чуть сдвинуться, и я проскальзываю мимо него в подъезд.

Добегаю до своей комнаты, юркаю в нее и поскорее запираюсь на ключ.

Меня всю трясет, но я надеюсь только на то, что парень такой упертый оттого, что подвыпивши. И с ним получится нормально поговорить, когда протрезвеет. Может, найдет себе кого, ту же Машу, и думать обо мне забудет.

Я успокаиваю себя такими рассуждениями и в конце концов мне становится немного легче.

Делаю домашние задания, периодически прислушиваясь к взрывам хохота и новым попыткам папы что-нибудь сыграть, доносящимся с улицы.

Окно моей комнаты, слава богам, выходит на другую сторону, но ветер доносит отзвуки.

Зря старается. В пьяном виде у него не получается ничего путного, но собутыльники остаются довольны и этим. Раздаются одобрительные возгласы и жидкие аплодисменты.

Вечер тянется ни шатко, ни валко, и я решаю лечь спать пораньше.

А ночью…

Хорошо, хоть догадалась запереться, иначе…

- Стась, а Стась, - слышу тихий шепот и осторожный стук в дверь.

Вскакиваю, как ужаленная и тянусь к телефону, чтобы посмотреть время.

Третий час.

- Стась, впусти меня.

Голос принадлежит Вите и кажется, парень здорово навеселе. Что неудивительно, столько праздновать.