Будешь моей, детка

Мы выныриваем из поцелуя, тяжело дыша, и смотрим в глаза друг другу. Голова кружится от совершенно опьяняющего восторга, а мое сердце болезненно стучит в груди, учащая свой ритм от взгляда Тимура. Он смотрит возбужденно и жадно, а внутри меня становится так сладко и горячо, точно там плавится карамель.

И вот тут мне становится по-настоящему страшно. Кажется, я совершила самую ужасную ошибку из всех возможных. Кажется… я влюбилась в Тимура. В того, кто вообще-то купил себе право на мое тело, как покупают понравившуюся вещь. А я позволила себя купить. И пусть он говорит, что это уже неважно и что я ничего ему не должна, но самого факта покупки-продажи не изменить. Как и того, что я с ним на время, пока не надоем.

Но даже при таком раскладе Тимур все равно заботится обо мне больше, чем кто бы то ни было. Защищает. Бережет. Как у него вообще это получается? Откуда в суровом и жестком наследнике бизнес-империи такая внимательность и грубоватая искренняя забота?

«Как же повезет той, в которую ты на самом деле влюбишься», — хочется сказать мне, но вместо этого я робко прошу:

— Тимур, пожалуйста…

— Да, детка?

— Поехали домой.

— Мы едем домой целоваться? — хрипло уточняет Тимур. — Или ты хочешь, чтобы сегодня был твой первый раз?

Я смущаюсь, тянусь к нему и порывисто целую.

— Это да? — спрашивает он.

— А ты сам как думаешь?

— А я не думаю, Оленька, — иронично хмыкает он. — Рад бы, но не могу. Совсем мозги отрубаются рядом с тобой.

Я поднимаю глаза и встречаюсь с его взглядом. Горячим, нетерпеливым, но при этом нежным. И это дает мне силы быть откровенной.

— Я хочу тебя, Тимур, — тихо говорю я. — Я хочу, чтобы ты стал моим первым. Сегодня.

Он выдыхает так, будто ему больно. И стискивает мои плечи, но тут же отпускает их.

— Едем домой, — хрипло приказывает он. — И прости, Оленька, но ехать мы будем быстро. Очень быстро. Потерпи, ладно? И еще. Едешь молча, детка. Чтобы не отвлекать меня. Потому что все мозги у меня сейчас между ног. И я думаю только о том, как буду брать тебя. А мне надо думать о дороге и о нашей с тобой безопасности.

Глава 17. Первый раз

Дверь квартиры захлопывается за нами с резким звуком, как бы проводя черту между всем моим предыдущим опытом и новой жизнью, в которую я готова шагнуть. Той новой жизнью, в которой я стану взрослой и познаю то, о чем раньше только слышала и читала в книжках.

У меня так сильно колотится сердце, что я не могу говорить. Стою в коридоре и робко смотрю на Тимура, который скидывает куртку прямо на пол, пятка об пятку снимает обувь, а потом подходит ко мне близко, на расстоянии дыхания, и ласково проводит ладонями по моим плечам, заставляя и мою куртку соскользнуть вниз.

Потом он смотрит мне в глаза и мрачнеет. Видимо, замечает там мое волнение.

— Если ты не готова, это твой последний шанс сказать «нет», — хрипло говорит он. — Я не хочу быть насильником.

— Мне страшно, — облизывая пересохшие губы, признаюсь я. — Я боюсь того, что будет. Боюсь боли, но я… Я не боюсь тебя. Я доверяю тебе. Пожалуйста, Тимур, покажи мне, как это — заниматься сексом.

— Детка…

Он выдыхает это нежно, как признание, а потом осторожно берет меня за подбородок и приподнимает мое лицо так, чтобы мы видели глаза друг друга:

— Я тебя не обижу, — обещает он низким, почти рычащим голосом. — И сделаю все, чтобы тебе было хорошо. Доверься мне…

Я киваю и первая тянусь к нему с поцелуем.

Тимур тут же перехватывает инициативу, набрасывается на меня и целует сам. Сначала яростно и жадно, глотая меня, выпивая, будто я вода, а он умирающий от жажды, а потом вдруг останавливается и замирает.

— Так трудно сдержаться, — усмехается он болезненно. — Но я очень постараюсь. Для тебя постараюсь.

Тимур опускается на колени и осторожно расшнуровывает сначала один мой кроссовок, потом другой, заставляя меня краснеть от смущения. Освобождает меня от обуви, нежно поглаживая при этом стопы и выпуклую косточку щиколотки, а потом поднимается, берет за руку и ведет в спальню.

— Здесь все пахнет тобой, — шепчет он. — Медом, прохладой, свежестью… Я просто дурею от твоего запаха. С ума схожу.

Я хочу сказать, что тоже не могу надышаться им — этим терпким пряным ароматом мужской кожи с горьковатыми нотками сигарет. Но слов сейчас не нахожу. Просто обнимаю его и вдыхаю дурманящий аромат снова и снова.

В комнате темно, я сначала облегченно думаю, что в этой темноте мы и останемся и мне не будет так неловко, но Тимур тут же включает прикроватную лампу, озаряющую спальню мягким теплым светом.

— Думаешь, я соглашусь не видеть тебя? — ухмыляется он. — Нет уж, это же самое интересное!

А потом он укладывает меня на кровать и снова целует. Нежно, долго и так сладко, что я начинаю задыхаться и гореть тем самым внутренним огнем, который меня всегда мучит рядом с ним. Это особый жар — он рождается внизу живота, потом горячей волной проходит по позвоночнику и снова возвращается в самое сокровенное место моего тела, заставляя его увлажняться. Огонь, который рождает воду. Есть в этом что-то удивительное.

— Детка, я тебя раздену? — шепчет Тимур.