Будешь моей мамой

Ей было тогда девятнадцать, и она чуть не умерла от стыда и ужаса, услышав эти слова и увидев, как переглянулись окружающие. Она по глупости считала, что замуж выходят, чтобы детей рожать. Потом Григорий все объяснил, мол, просто он беспокоится о ней. Дети – страшная нагрузка, это просто опасно и так далее. Он мог бы и не беспокоиться. У нее не было детей – и все. И слава богу. Ведь могли бы пойти в папочку.

Ольга встала, шагнула к двери, но Игорь опять схватил ее за руку:

– Куда вы? Чайник уже закипел. И мы так и не поговорили.

– Меня Чижик зовет, – соврала Ольга. И добавила для разнообразия правду: – А горячего я все равно не пью.

– Вы к ней по первому зову… Разбалуете мне Анну, – улыбнулся Игорь.

– Обязательно, – серьезно пообещала Ольга. – Во всяком случае, приложу максимум усилий.- Нет, все-таки вы очень занятная, – протянул он задумчиво, глядя на закрывшуюся за няней дверь.

Глава 10

– Оленька, а ты зачем ночью плакала? – Анна не хотела есть пшенную кашу и всячески отвлекала внимание Ольги от этого обстоятельства посторонними разговорами.

Игорь перестал есть и удивленно уставился сначала на Анну, потом на Ольгу.

– Как это? – испуганно спросил он. – Почему?

– Тихо-тихо, – объяснила Анна. – Даже и не знаю почему. Оленька, может, ты на меня обиделась?

– Чижик, что ты такое говоришь? – возмутилась Ольга. – Как это я на тебя могу обидеться? Сама подумай!

– Да вот я думаю, думаю, думаю… – Анна пошлепала по каше ложкой. – Хорошо бы ты колбаски мне дала. Лучше даже с ветчинкой. Или сосиску. Две штуки.

– Обжора, – буркнула Ольга. – Хищница. Ладно, дам я тебе ветчинки. Тебе как предпочтительней – два маленьких кусочка или один большой?

– Да! – с готовностью отозвалась Анна.

– Я спросила: или, – строго поправила Ольга. Они шептались и хихикали, как всегда, и Игорь

веселился бы, как всегда, слушая их препирания, если бы не думал все время, действительно ли Ольга плакала ночью, и если да, то почему. Она выглядела такой безмятежной сегодня… впрочем, как всегда. Она не походила на женщину, которая тихо-тихо плачет по ночам. Она вообще не была похожа на женщину, умеющую плакать.

И вообще она не походила на женщину, чего уж там. Скорее на статую, высеченную изо льда. Такая красивая статуя, очень, очень красивая… Ошеломляюще прекрасная. И волосы, сверкающие, как снег под лупой. И невероятные глаза, точно такого цвета, как вода в проруби, и так же в их глубине что-то холодно мерцает, вздрагивает и плещется. И белки глаз синеватые, как утренний снег. И даже ее смуглая кожа и очень яркие, почти вишневые губы не смягчали впечатления ледяной холодности. И вообще она не может быть настоящей. Таких женщин просто не бывает.

Даже Саша-маленький, кажется, понял. Уж он-то вокруг нее мелким бесом… Прямо извертелся на пупе. А она хоть бы что. И ведь не то чтобы ей Саша-маленький не нравится. Нравится ей Саша-маленький, она сама как-то сказала, что таких красивых сроду не видела. И портрет его нарисовала. И даже Анну доверяет ему на шее катать. И даже улыбается иногда на его треп. Бедный Саша. Игорь видел, какое разрушительное действие производит на Сашу-маленького Ольгина улыбка. Позавчера были здесь трое заказчиков, как всегда, с дамами, и девки-то одна другой лучше… И тут Анна Игоревна зачем-то притопала в столовую. Все, конечно, у-тю-тю, масенькая-холосенькая, а Анна остановилась посреди комнаты, надела очки, внимательно оглядела всех женщин и тихонько позвала:

– Оленька!

И через пару секунд в дверях возникла Ольга в своих белых штанах и белой мужской рубахе с закатанными по локоть рукавами. И без черных очков. Наверное, у каждого из гостей сердце остановилось. Наверное, люди так выглядят под общим наркозом, если не считать выпученных глаз.

– Чижик, ты зачем сюда? Тебе сюда совершенно незачем.- Ольга глядела на Анну и будто не замечала никого больше. – Иди ко мне, Чижик. Мне твоя помощь срочно нужна.

Все оцепенело смотрели на неподвижно стоящую в дверях Ольгу, пока Анна не спеша топала к ней, на ходу разглядывая гостевых теток. Интересно, подумал Игорь в ту минуту, почему это у Анны такое злорадное выражение лица? Ой, интересно…

Саша-маленький взял бутылку водки и на кошачьих лапах обошел стол, наливая каждому по полному фужеру, не спрашивая, нужно или нет. Ольга скользнула холодным взглядом по бутылке в его руках, и Саша в полной тишине объяснил ей с одной из самых очаровательных своих улыбок:

– Противошоковая терапия… Они же в первый раз тебя видят. Как бы с кем чего не случилось. Я хозяину не наливал.

Ольга бегло улыбнулась краешком губ, и никто бы в мире не посчитал такую улыбку благодарностью за комплимент. И Саша завял прямо на глазах.

– Кто это? – с трудом произнес самый старый из гостей и машинально уцепился за фужер с водкой. – Откуда это?…

Но Ольга уже подхватила Анну в охапку, повернулась и, ни на кого не обращая внимания, исчезла.

– Няня Анны Игоревны, – грустно ответил Саша-маленький.

– Как она странно одета, – обиженно заметила самая нарядная и красивая из гостевых дам. Лицо у нее было горестное.