Будешь моей! (СИ)

— Я перегнул палку, да? Извини, но не думал, что ты так это все воспримешь…

Голос у Мирона ровный, уверен в себе, как всегда. Мне бы хоть немного его способностей.

— Про твой план я уже все давно поняла, я не об этом спросила. Что ты еще от меня хочешь, помимо того, чтобы я сидела в клетке дрессированной мышью? — перевожу взгляд на его лицо.

Он как никогда серьезен и хмур, кажется, я перепутала, он не был безразличен, он, как и я, весь вечер в напряжении и, кажется, я догадываюсь, что причина не в пострадавших бубенцах, а в Кевине. Разумеется, Койот уже все узнал у Андрея о нем.

Оттолкнувшись от дерева, Мирон приблизился ко мне, и я могу поклясться, что никогда не видела у него такого глубокого, вдумчивого взгляда.

— Останься со мной, — тихо произнес Мирон, нежно коснувшись моего подбородка и заставляя посмотреть ему в глаза, приподнял к себе мое лицо.

Я хоть и под хмельком, но понимаю, что он не про сегодняшний вечер говорит, а про Штаты. Он не хочет, чтобы я уезжала? Но ведь для этого трех слов недостаточно. Ни тех, что он сказал, ни заветных.

Ореховый оттенок его дыхания, от выпитого коньяка, щекочет мой висок, а затем и шею. Он снова ведет носом по ней, то ли чтобы вдохнуть мой запах, то ли чтобы мне думалось труднее. Теплые ладони Мирона скользят по моей спине, и прижимают ближе. Ох, ты же черт! Такой способ давления нужно запретить! В этих объятьях сложно сказать «нет», только из страха остаться без них.

— Зачем? — не только из упрямства, но и из желания услышать, что-то больше чем «останься», уточняю я.

— Хочу с тобой чего-то больше чем секс, Котенок. Ты мне нравишься, — терпеливо поясняет Рон, а у меня в груди начинает печь, будто на нее приклеили перечный пластырь.

— Я… это слишком серьезное решение, Мирон. Я так сразу не могу,  там у меня все, понимаешь? Вся моя жизнь! — говоря это, я не пытаюсь юлить, просто такие решения нельзя принимать за минуту, тем более не после вереницы коктейлей.

Койот чешет подбородок о мою макушку, теребя пальцами завязки моего купальника на спине и молчит.

Я не признаюсь ему, что уже все варианты давно перебрала в своей голове, но слишком много «против». Я ведь даже учиться тут не смогу, ни в одном Вузе, мое правописание на русском хромает на все тридцать три буквы.

— Мирон? — зову я Койота, который видимо, вышел на связь с космосом и про меня забыл, — Я не планировала заводить тут отношения. Просто… так получилось…

На лицо Мирона опускается тень, и я интуитивно сжимаю его плечи крепче, боясь, что он неправильно меня поймет.

— Я не могу бросить все к чему стремилась столько лет. И я…, кажется, начинаю в тебя влюбляться… и короче, когда тебе надоест капризная Ленточка, и ты меня пошлешь, я не хочу остаться у разбитого корыта с разбитым сердцем. И я… просто не могу, — выпаливаю на одном дыхании и зажмуриваюсь, чувствуя, как по щекам бегут слезы.

А бармен-то не промах! Споил и развязал мне язык, вытащив из меня признание. Но я должна быть эгоисткой! Ради себя самой. Чтобы не сходить с ума от душевной боли потом. Если он хочет, чтобы я так кардинально поменяла свою жизнь, чтобы я бросила все, абсолютно все, что люблю, включая страну, в которой живу, и поменяла это на унылую Россию, отказалась от блестящей карьеры и образования в одном из лучших университетов мира, то мне нужны гарантии.

С минуту Рон всматривается в мое лицо, стирая слезы со щек, и обводя большим пальцем губы, а потом говорит так, будто у него скулы сводит:

— Мне нужно проветриться, Котенок.

Выпустив меня из рук, Мирон, как был в одних шортах, выходит в лес, через калитку в заборе и через секунду его широкая спина пропадает в темноте. Свалил лесной койот в родные дебри...

Глава 22. Мирон

Стоя на берегу пруда и кидая камни в воду, я жутко тормозил. Мозг просто-напросто отказывался принимать такое количество ударов за один вечер. И, как оказалось, по морде и по яйцам были самые безболезненные по сравнению со всем остальным.

Мало того, Андрей просветил меня, что за парень у моей Ленточки за океаном, так еще и купленный билет мне показал в ее ноутбуке.

Я смотрел на расходящиеся круги на воде и сравнивал их со своей ситуацией. Точно так же, как камень в воду, ворвалась в мой мир Лена и точно так же с момента первой встречи в моей жизни пошли волны, все больше увеличиваясь. Вот только их не остановить так же легко, как рябь на воде.

Блядь, ну как так-то? Я ведь не страдал от одиночества! Меня все устраивало в моей жизни! К отношениям не стремился, считая, что пока на папино место не сяду, рано об этом думать.

Прилетела, зеленоглазая напасть, прямым рейсом! Сиськами своими передо мной вертела, в машине завела, так что до сих пор хочу повторить, только в полной версии. Что в Питере, что потом, иначе как харассмент не назовешь, не успею штаны в душе снять, она тут как тут! Стерва!

И для чего это все? Чтобы махнуть мне ручкой и умотать к своему «человеческому» Кевину?