Будет больно, приятель!

Арарат был довольно далеко от них и как бы вырастал из дымки облаков у его подножия. Он был намного меньше, чем тот, который привычно было видеть на коньячных этикетках.

— Все равно наш будет, — вздохнул Миша.

— Прости, не понял. А сейчас он чей? — Даниил искренне удивился.

— Ты серьезно? Он на турецкой территории.

— Да ладно?! — Смирнов не мог поверить, что символ Армении находится вне ее территории. Это как статуя Свободы находилась бы в Канаде или Эйфелева башня — в Бельгии.

— Такая подлость случилась! Ленин им всю область отдал в 1921 году. Чичерин был против, а Ленин, атеист, не хотел библейскую святыню в СССР оставить. Турки потом протест подали, что на гербе Армении Арарат изображён, так Чичерин, знаешь, что им ответил?

— Нет, — подыграл товарищу Даниил.

— Что у Турции на гербе Луна изображена, но тоже их частью не является, — расхохотался Миша и замолк на минуту. — Ненавижу турков, — внезапно его прорвало. Всю дорогу до Эчмиадзина он рассказывал про их злодеяния, геноцид армян в 1915 году, борьбу во всем мире за его признание и установление ответственности за отрицание.

Эчмиадзин не особо поразил Смирнова. Привыкший к роскоши православных церквей, он не мог оценить аскетичности церквей армянских. Икон не было вовсе, над алтарём висел только один гобелен. Не чета православным иконостасам. Свечи ставили в мокрый песок, рассыпанный в металлическом ящике, а не в роскошные подсвечники. Но древность производила впечатление. Представить тот факт, что уже за шесть веков до Крещения Руси тут была полноценная церковь, было удивительно.

Когда друзья вышли из храма, Миша вдруг махнул рукой в сторону:

— Хач какой красивый.

Даниил не очень понял фразы, потому что в стороне, куда показал рукой Миша, никого не было. Они прошли десять шагов и остановились около каменного креста, богато украшенного резьбой.

— Хач — это крест, что ли? — начал догадываться Смирнов.

— Ну да. А ты не знал? — в свою очередь удивился Миша.

— Просто, когда произносят, прости, пожалуйста, «хачи понаехали», получается, они говорят «кресты понаехали»?

— Получается так.

— А Хачик — это крестик?

— Не совсем. Это сокращённо от Хачатур. А Хачатур — это как бы «данный крестом».

— А хачапури? — продолжал допытываться Даниил.

— А это вообще грузинское слово. Хачо — творог по-грузински. Пури — хлеб.

— А языки ваши похожи?

— Ой, совсем нет. Вроде рядом живем, дружим, а языки разные — от слова «совсем». Они говорят, что у них алфавит древнее, но это не так. Как и у нас, в пятом веке нашей эры появился.

Посмотрев резиденцию католикоса, они отправились обедать.

— У тебя все нормально? — вдруг ни с того ни с сего спросил Миша, пристально взглянув на товарища.

— Местами, — Даниил не стал таиться и рассказал о своих злоключениях.

Миша слушал, не перебивая вопросами. Только когда Даниил дошёл до фигуры Домогарова и его врагов, хлопнул себя по лбу.

— Я этого Сергея знаю! Точно, Вартанян. Мы в Москве с ним в одну церковь ходили. Думаю, у меня и телефон его есть. Вам точно надо поговорить.

— Вот как… Мир точно тесен! Наверное, и вправду стоит поговорить.

Тут им принесли шашлыки, и внимание их переключилось. Пока пили чай, Миша порылся в своём телефоне, покачал головой, поочередно позвонил нескольким абонентам, перепрыгивая с русского на армянский и обратно. Ещё через пятнадцать минут телефон Миши пиликнул. Он немедленно набрал номер, дождался ответа и поздоровался:

— Сергей, добрый день. Михаил Нерсесян беспокоит, в Москве в церкви на Олимпийском проспекте виделись.

Невидимый собеседник что-то ответил.

— Ох, извините. Не думал, что такая разница во времени. Давайте попозже перезвоню.

— А, ну если нормально, тогда я к делу. Есть один человек из Москвы, сейчас у меня в гостях. У него, как и у Вас, проблемы с неким Александром Домогаровым. Думаю, вам стоило бы пообщаться.

Невидимый собеседник опять что-то произнёс.

— Нет, не совсем как у Вас. Скорее наоборот: он может неприятности Домогарову доставить. Есть кое-какие документы, которым можно ход дать… Человек надежный, я за него отвечаю.

Невидимый собеседник говорил около минуты.

— Он сейчас у меня, в Ереване. Может ли прилететь в Лос-Анджелес? Секунду, — Миша посмотрел на Даниила: — Можешь в Лос-Анджелес прилететь?

— Виза нужна ведь. А так-то могу, — растерянно произнес Смирнов.

Миша протянул ему телефон.

— Добрый день, я — Даниил Смирнов.

— Здравствуйте, я — Сергей Вартанян, — услышал он густой бас. — Когда вы сможете прилететь? Этого человека надо наказать обязательно. И чем скорее, тем лучше. Он большой негодяй и меня подставил. Прилетайте быстрее, я вас прошу.

К удивлению Даниила, у него намечался партнер по борьбе за честное имя. Чувствовать себя неодиноким в отстаивании справедливости было отрадно.

— Попробую побыстрее, но не знаю, как быстро визу дадут, — Даниил пожал плечами, как будто собеседник мог его видеть.