Будет День

Татьяна изумительно пластично прошла разделявшее их расстояние, подхватила с рояля его собственный, недопитый бокал с коньяком, сделала — поймав паузу — аккуратный глоток, выхватила турецкую папиросу из раскрытого портсигара, и пошла обратно, продолжая петь и взводя своим "нервом" напряжение до высшего градуса. Казалось, еще мгновение и огнем страсти и вожделения займется весь музыкальный салон. Но пока огонь горел только в камине, да еще свечи вот… И Таня остановилась вдруг, наклонилась коротко к язычку пламени, трепещущему над свечой, прикурила и, не сломав мелодии, выдохнула вместе с дымом:

Bei einem Tango, Pariser Tango…

Ich schenke dir mein Herz beim Tango

Die Nacht ist blau und sЭß der Wein,

wir tanzen in das GlЭck hinein…

"Чёрт! — у Виктора едва сердце не ушло в побег через горло. — Мать твою…!"

А Татьяна, завершив песню, остановилась к "залу" вполоборота, подняла было руку с дымящейся папиросой к губам, но задержав движение, повернула голову и внезапно улыбнулась, создавая такой эффект, что сердце и в самом деле рвануло куда-то сквозь ребра, но…

— Будьте любезны, "Листья", маэстро!

"Листья?! Ах, да, "Листья"…"

И он заиграл, а она… Она прослушала проигрыш, выдохнула дым, и…

Он даже не заметил, как они "прошли" всю программу, но факт. Прошли. Пролетели. Прожили! И как прожили! Великолепно, замечательно, так, что захватывало дух и рвало на части сердце, и кровь то ударяла в голову, то устремлялась в безрассудный бег…

— Ты… — сказал он, вставая из-за инструмента. — Ты…

— Я… — она была обескуражена не меньше Виктора. Наваждение закончилось, но что-то изменилось. — Я даже не знаю…

— Ты чудо… Олег…

— Молчи!

— Ты…

— По-моему, я готова.

— Да. Несомненно!

Они стояли и смотрели друг на друга и глупо улыбались, и Татьяна подумала вдруг, что пить и курить можно бросить и завтра, если вообще. А сегодня, сейчас, положено ей снять стресс или нет?

"Положено!" — решила она и улыбнулась еще шире:

— А теперь я хочу вина, а завтра…

— А завтра? — так же широко улыбнулся Виктор.

— Завтра ты позвонишь герру Рамсфельду и скажешь, что мы готовы.

— А мы готовы? — но, уже задавая этот вопрос, Федорчук понял, что знает ответ не хуже, чем Татьяна.

Глава 6. Европа, март 1936

Поместье Бойд раскинулось милях в двадцати на запад от Блэрского замка. Впрочем, у Бойдов имелись и свои собственные руины. Метрах в трехстах и на полсотни выше — чуть западнее "New Boyd's House", — торчала среди куп деревьев старинная башня и угадывались остатки крепостной стены, закутанные в плющ, как в шотландский плед. Ну а "Новый дом Бойдов" построили "совсем недавно" — всего лишь в начале восемнадцатого столетия и, судя по состоянию, в последний раз ремонтировали еще до того, как покойный полковник Бойд — в то время молодой человек, но уже в высоких чинах — отправился на англо-бурскую войну. Добравшись из Эдинбурга — морем до Данди, поездом до Питлохри, и, черт знает, на чем ещё до поместья — Степан обнаружил, что верить первому впечатлению не стоит. Особняк и парк действительно выглядели неважнецки, но зато внутри дома Матвеева ожидало немало приятных сюрпризов. К этому моменту стряпчий в Эдинбурге уже поставил сэра Майкла в известность о характере и размере наследства. Ну что ж, почти 150 тысяч полновесных английских фунтов стерлингов — это именно то, чего компаньонам не хватало для "полного счастья". Поэтому и в поместье, — а его стоимость была как раз и не очень-то высока, да и попробуй еще продать эту недвижимость, — Гринвуд поехал скорее для проформы. Однако человеку не дано знать, где и что ему суждено потерять или, напротив, обрести.

Поднявшись в сопровождении стряпчего из Фосса по каменной лестнице на высокое и просторное крыльцо, Майкл вошел в дом и несколько неожиданно обнаружил его весьма уютным. "Замок" оказался просторен, замысловат, в меру — по-стариковски — запущен, но полон того очарования уходящей эпохи, которое успел вкусить и полюбить еще в раннем детстве сэр Майкл Мэтью Гринвуд. Впрочем, это было только начало. Настоящим открытием дня стали библиотека, вид на озеро, и небольшая висковарня — вернее старинное, девятнадцатого века оборудование — в каменном приземистом строении, укрывавшемся за деревьями "старого" парка.

Библиотека, пожалуй, могла составить гордость и королевской резиденции в Эдинбурге. Во всяком случае, за час или полтора, что Гринвуд там провел — не в силах оторваться от нежданно-негаданно обретенного сокровища — он обнаружил не менее трех десятков раритетов самого высокого толка. А сложенные в картонные коробки бумаги так называемого "дедушкиного архива" обещали вдумчивому читателю немало открытий из эпохи восстания якобитов и высадки в Шотландии "красавчика принца Чарли".

"Однако, — думал Гринвуд, без всякого интереса рассматривая коллекцию холодного оружия, принадлежавшую покойному сэру Деррику. — Хоть бросай все и садись изучать!"