Будет револьвер - будем путешествовать

Он крепко пожал мне руку и одарил своей мальчишеской улыбкой.

— Рад вас видеть, мистер Скотт. Вы первый частный сыщик, с которым я знаком. Надеюсь, ваше расследование не касается меня?

— Нет. Я здесь, чтобы узнать, не передавал ли вам еще Джим Брэндон свою рукопись.

Мы прошли в маленькую обшитую панелями комнату и он указал мне на одно из двух, стоящих рядом, глубоких кожаных кресел. Когда мы уселись, он весело ответил:

— Еще нет, но я ожидаю, что вскоре ее получу. Возможно, завтра-послезавтра.

— Джим мертв, — сказал я. — И рукопись куда-то пропала. Я надеялся, что он уже передал...

Гудман вскочил на ноги и уставился на меня:

— Мертв? Как, не может быть... Он... рукопись пропала? Что вы имеете ввиду?

Мне показалось, что он чересчур уж шокирован, но возможно он слишком опечалился смертью Джима. Я сказал:

— Просто, она до сих пор не найдена.

— Должно быть, он ее где-то спрятал. Вы ведь знаете, это настоящий динамит. Джим долго искал издателя, но никто кроме меня за это не взялся. Нельзя их винить; он был уверен, что и сам он, и его издатель будут обвинены в клевете. Возможно, я дурак, что согласился. — Он выпрямился и развел плечи. — Но кто-то должен был попытаться. — Свет заблестел на густых волосах Гудмана, бросив тень на его костлявое лицо. Он был похож на Вашингтона, пересекающего Делавэр, и я предположил, что он сможет пройти в Сенат, не поцеловав ни одного сопливого ребенка. Но он испортил все впечатление, добавив: — Известность такого сорта стоит дороже миллиона долларов.

Через мгновение он опустил взгляд на меня и медленно спросил:

— Джим действительно умер?

— Да. И рукопись исчезла. Кроме меня только его невеста и капитан Эймос Уэйд заглядывали в нее. Но никто из нас понятия не имеет, где она.

— Жаль. Я полагаю, они знают, что вы здесь?

— Нет, я поговорил с невестой Джима, затем решил проверить у вас. — Я замолчал. Какого черта Гудман поинтересовался, знают ли они, где я? Никто не знал, если подумать об этом.

— Как умер Джим? — спросил он меня.

— Похоже, что из-за сердечного приступа...

— Умер, — произнес он. — Как ужасно!

— Еще хуже. Он был убит.

Он тупо посмотрел на меня.

— Убит? Но вы сказали...

— Это только выглядит, как сердечный приступ. Капитан Уэйд сказал мне, что этот способ уже применялся дважды при убийствах комми. — Я продолжал говорить, но размышлял о другом. Когда я беседовал с Джимом в пятницу, он сказал: «Придется кое-что поменять...» Я решил, что он говорит о книге. Но что, если он имел ввиду издателя?

Я почувствовал, как мое сердце колотится все сильнее и сильнее. Стараясь выглядеть безмятежным, я продолжал:

— Как бы то ни было, он мертв. Вы все еще собираетесь издать его книгу? Если получите рукопись?

— Изд... Конечно, но ведь... если она будет найдена, естественно, я издам ее.

— Почему я, собственно, спрашиваю... Мы с Джимом были очень близки. Месяц назад он сказал, — я бессовестно лгал, — что передаст оригинал, черновики или что-то в этом роде, мне. Я не знаю, когда точно, но Джим сказал, что устроит так, чтобы я получил их, если с ним что-нибудь случится.

— Отлично! Мистер Скотт, отдайте их мне, и вы можете быть уверены, что я прослежу, чтобы они будут опубликованы.

— Я рассчитываю получить черновики через день-два. Я принесу их вам как только мы с Эймосом Уэйдом и Отделом по расследованию убийств внимательно их изучим.

Гудман ходил по ковру взад-вперед, держа правую руку в кармане.

— Нет, — произнес он. — Лучше, если вы принесете их сразу сюда. Я... по правде говоря, вам это не понравится, но... несколько местных офицеров полиции упоминаются в этой книге. Я не видел рукописи, но слышал об этом от Джима, — его лицо побагровело. — Я не знаю, кто именно — он скрывал имена. Но слишком много невинных репутаций может быть погублено. Может и к лучшему, если рукопись пропадет, если, впрочем, этого еще не произошло. Вы принесете ее сюда. К черту, я ее издам. Это меньшее, что мы можем сделать для Джима.

Он был действительно сильно взволнован.

Я медленно произнес:

— Я не смогу этого сделать. Мне бы хотелось, но предварительно она должна быть внимательно проверена. Очень важно узнать, кто...

Он повернул лицо ко мне:

— Это книга важна сама по себе! Вы принесете ее мне! Это слишком важно! — он направил на меня левую руку, руку, сжатую в кулак, оттопыренный мизинец указывал прямо на меня.

Я наполовину ожидал этого, и пытался развязать ему язык, чтобы укрепить свои подозрения, но все равно был настолько потрясен, что проговорился:

— Льюис Толлман!

Еще до того, как я произнес фамилию, его правая рука появилась из кармана, сжимая короткоствольный пистолет. Я уже поднимался из кресла, рука метнулась за револьвером под пиджак, но он меня поимел.

И он знал это. Его лицо неожиданно стало жестче, старше.

— Ты дурак, — сказал он. — Жалкий дурак.

Я произнес глухо:

— Ты убил Джима.