Будет револьвер - будем путешествовать

— Я — частный сыщик. Расследую дело об убийстве Джона Лоринга.

— Лоринга? Боже милостивый! Убит? — у него все-таки был подбородок, он отвалился почти на дюйм.

— Убит.

— Как же, я знал его. Он был моим учеником.

— Знаю. Поэтому я и пришел к вам.

С минуту он сидел, качая головой.

— Но почему ко мне? Я ничего не знаю о нем как о человеке.

— Ничего?

— Кроме того, что он был приятный, удивительно глубокий для такого тощего сложения. Он продолжал неопределенно покачивать головой.

Официант принес заказанные напитки, и я отхлебнул бурбона.

— Как долго Лоринг посещал вашу студию?

— Н-ну, точно не скажу. Два месяца, может быть, больше. Но я не вижу, какое отношение...

— Просто любопытство. Мне бы хотелось взглянуть на кое-какие его работы. О'кей?

— Конечно. Разумеется, он только начинал. И не очень успешно.

— Когда?

— Что, когда?

— Когда я могу посмотреть?

— Завтра. Скажем, в три или четыре.

— Скажем, в четыре.

Он кивнул, и я спросил:

— Насчет Лоринга. Он никогда не говорил с вами о каких-нибудь своих неприятностях? О том, что могло его беспокоить?

Филлсон покачал головой.

— Все, о чем мы с Лорингом когда-либо говорили, относилось только к живописи. Его личная жизнь была абсолютно его делом. — Он резко добавил: — Сожалею, что не могу помочь вам, мистер Скотт. — Разговор наш был явно закончен. Я поблагодарил его, встал и подошел к бару.

Опрокинув еще стаканчик для ровного счета, я стал рассматривать помещение. В нескольких футах от конца стойки была задрапированная портьерой арка, через которую входили и уходили танцовщицы. Стены украшали фрески.

Огни пригасли и, прорезав табачный дым, луч прожектора упал на конферансье, который объявил, что представление закончено. Он призвал всех и каждого, не теряя времени, пить в течение следующего часа. Ха-ха-ха! С небрежным видом я прошел вдоль стойки бара под задрапированную арку во внутреннее помещение. Никто меня не остановил.

Девушки в различных стадиях одетости или раздетости стояли, болтали, курили или шныряли вокруг, и все выглядели ужасно мило и симпатично. С минуту я наблюдал за ними, потом остановил маленькую живую брюнетку с золотой цепочкой на шее и в кружевном бюстгальтере.

— Где мне найти Вельму Бейл?

Она указала на дверь как раз напротив меня.

— Вон там.

— Спасибо, красавица.

Я оглядел ее. Это доставило мне истинное удовольствие. На улице она выглядела бы отлично. Она только что закончила свое выступление, состоявшее в том, что она танцевала, имея на себе не больше, чем пол-унции одежды. Так что сейчас она выглядела лучше, чем отлично.

Я сказал ей об этом.

В ответ она сморщила носик, но повернулась на каблуках и, пританцовывая, пошла прочь. Я проводил ее взглядом. Она открыла одну из дверей и прежде чем войти, обернулась и посмотрела на меня.

Я подошел к двери в уборную Вельмы и постучал. Что-то скребло у меня в мозгу, пока я ждал, но я никак не мог поймать и определить, что это. Никакого ответа. Я постучал еще раз. Наконец я обнаглел и открыл дверь. Ничего. Серебристое платье с низким вырезом, подвешенное на плечиках, выглядело сейчас совершенно иначе, вокруг были разбросаны какие-то пустяки, предметы туалета, но Вельмы не было. Видимо, я слишком медлил над стаканом бурбона.

Я вернулся в бар и снова уселся на высоком стуле. За двойной порцией бурбона я налег на свои мозги, спрашивая себя, что же такое там скребло. Все, что я получил в ответ, была головная боль. Поэтому я сказал себе, что этот стакан — последний, осушил его и поднялся с места. Часы показывали одиннадцать тридцать.

По пути к выходу я оглянулся на столик, за которым сидел Филлсон. Никакого Филлсона. Только официант, который вытирал стол.

Влюбленные птички упорхнули.

* * *

Я живу в отеле всего лишь на расстоянии выстрела от Уил-ширского клуба, точнее — от его площадок для гольфа. Я поставил машину за углом, поднялся на второй этаж и направился по коридору к номеру 212. Едва я вложил ключ в замок, как за моей спиной кто-то произнес:

— Шелл Скотт?

Я обернулся.

— Да?

В нескольких футах от меня стояли два человека. Один большой, с туповатым лицом, маленькими поросячьими глазками и двумя смешными шишками, похожими на верблюжьи горбы, на переносице его свернутого на сторону носа. Другой — маленький, с пушистыми светлыми волосами и красивым лицом. Уши у него торчали почти под прямым углом. Оба держали правые руки в карманах. Без сомнения, пара добропорядочных граждан.

— Что вам угодно? — спросил я тоном непринужденной беседы.

— Вы, Скотт, — сказал Верблюжий Нос отнюдь не светским тоном, — не делайте никаких неожиданных движений. — Он достал руку из кармана, показал автоматический пистолет 45-го калибра и сунул его обратно.

Я не стал делать никаких движений.

Маленький очутился рядом со мной, но не между мной и Верблюжьим Носом. Он протянул руку и проворным движением выхватил мой револьвер из плечевой кобуры, сверкнув кривой усмешкой.

— Спокойно, приятель, — сказал он скрипучим голосом, который резанул по нервам.

— Мы собираемся совершить небольшую прогулку.

— О! — сказал я бодро.