Будет так, как скажем мы!

А вот в странах Латинской Америки и юга Африки, придерживающихся этих правил, ситуация тяжелейшая. Экономические показатели этих стран, публикуемые в официальных отчетах Всемирного банка, и оценки экономистов призваны доказать, что темпы экономического роста там действительно сильно выросли, а уровень бедности снизился благодаря неолиберальному курсу. Но нас лишь сбивают с толку, смешивая две совершенно разные вещи — ориентацию на экспорт и следование неолиберальным правилам, лежащим в основе «Вашингтонского консенсуса».

Посмотрите, Китай с его миллиардным населением стабильно ориентирован на экспорт — и в то же время он действует вопреки неолиберальным правилам. Конечно, можно свалить все в кучу и сказать, что неолиберальные правила замечательно работают, поскольку у миллиарда китайцев высокие темпы экономического роста. Но на деле китайцы добились таких темпов роста, нарушая эти правила! И такая подмена понятий происходит постоянно.

Чтобы обеспечить неукоснительное соблюдение неолиберальных правил, нужна диктатура: народу такие правила не нравятся. Наиболее жестко эти правила проводились в жизнь в Чили после переворота, совершенного Пиночетом в 1973 году. В страну были приглашены экономисты из Чикагского университета. Им было позволено делать все, что они захотят. И Чили превратилась в полицейское государство, управляемое военной кликой так, что никто пикнуть не мог. В результате деятельности «чикагских мальчиков» страна к началу 1982 года пережила, может быть, худший экономический кризис в своей истории. Правительству пришлось срочно вмешаться и спасать от банкротства практически весь частный сектор промышленности и банки. Чилийцы называли этот процесс «чикагской дорогой к социализму»… Кончилось тем, что при Пиночете государственный сектор экономики вырос куда сильнее, чем при правительстве Сальвадора Альенде. В Чили был попросту проведен грандиозный неолиберальный эксперимент. В конце концов, военная хунта, которая была уже не в состоянии удерживать ситуацию под контролем, вернула власть гражданским. И в Чили постепенно наступило оздоровление благодаря комплексной смешанной экономике. Это оздоровление было названо «чудом свободного рынка», но фактически экономика выжила благодаря, в первую очередь, национализированной медной компании Codelco (Чилийская национальная корпорация по добыче меди). Компания эта была национализирована Сальвадором Альенде, но Пиночет не рискнул передать ее в частные руки. Ведь Codelco — высокорентабельная компания, очевидно, крупнейший в мире производитель меди. Она приносит государству намного больше дохода, чем частные компании, да еще субсидирует социальные программы и другие затратные мероприятия. Поэтому чем выше мировые цены на медь, тем лучше для Чили. И в других отношениях чилийская экономика частично освобождается от навязанных ей ортодоксальных рекомендаций, которые едва не привели ее к краху.

То же самое можно сказать и о соседней Аргентине, которая слепо следовала правилам МВФ (точнее говоря, правилам Министерства финансов США, которыми так восхищается Томас Фридман) и пришла к полной катастрофе. Когда на выборах в Аргентине победил Нестор Киршнер, он приступил к радикальным действиям вопреки правилам МВФ. И очень скоро наметилось существенное оздоровление экономики. Сегодня аргентинцы отказываются от услуг МВФ — отчасти благодаря тому, что Венесуэла помогла им расплатиться с долгами.

Таков реальный мир. И он отличается от мира тех, кто проводит вечера в дорогих ресторанах вместе с такими же богачами, а перед сном почитывает редакционные статьи в Wall Street Journal.

В «Гегемонии, или Борьбе за выживание» вы пишете, что в США ощущается «острый дефицит демократии».

Подробнее об этом говорится в моей более поздней книге «Несостоятельные Штаты» — широком исследовании опросов общественного мнения и современной политики. Существует огромный разрыв между общественным мнением и политикой. Например, в 2005 году, сразу же после обнародования федерального бюджета, организация «Программа оценок международной политики», которая обращается и к внутренней политике, представила результаты широкого опроса общественного мнения о том, каким должен быть бюджет.

Картина выявилась совершенно прямо противоположная утвержденному бюджету: подавляющее большинство хотело увеличить финансирование по тем статьям, где федеральные расходы урезались, и наоборот. Люди возражали против увеличения военных расходов, против постоянно растущих дополнительных затрат на операции в Ираке и Афганистане.

А по всем важным пунктам, где бюджетом предусматривалось сокращение фондов: социальные выплаты, здравоохранение, возобновляемые источники энергии, льготы для ветеранов, взносы в ООН, — опрошенные хотели эти фонды увеличить.