Будет вам война!

Заметалин кашлянул – в гортани неожиданно запершило. Во рту появился странный металлический привкус, будто бы он полчаса сосал дверную ручку. Судорожно дернув кадыком, Гамадрил отбросил пулемет и обеими руками схватился за горло. Глаза его вылезли из орбит, ярко-синий язык вывалился изо рта, словно у висельника.

Только теперь до него дошло, что это был за туман…

В голове падучей звездой пронеслась фраза, слышанная еще в армии, на «Курсах молодого бойца»: «В случае внезапной газовой атаки противника следует воспользоваться противогазом. Если у вас нет противогаза, намочите тряпку и попытайтесь дышать через влажную материю…» Заметалин понял: это – его единственный шанс. Тем более, что жидкость была под рукой: упаковка одеколона «Красная Москва» призывно алела на полу, даря надеждой на спасение.

Слабеющими руками Гамадрил стянул ботинок, снял носок и, скусив пробку с флакона, щедро полил носок едким парфюмом. Превозмогая тошноту, задержал дыхание и приложил носок к лицу.

И тут же стал медленно проваливаться в нирвану.

Тело словно налилось жидким каучуком, конечности утратили гибкость. Угасающее сознание лишь механически фиксировало выстрелы, звучавшие все реже и реже. Неожиданно где-то вдалеке ухнул гранатомет, и через секунду в стену с мягкой уверенной тяжестью ударила взрывная волна. С потолка водопадом посыпалась штукатурка, и тяжелая глыба спрессованных кирпичей с диким грохотом накрыла металлическую банку с надписью «Ушастик тушеный».

Последнее, что различил слух Гамадрила, был голос Данилы Черняева:

– Пацаны, ветер-то какой! Сейчас окончательно все разгонит. Я уже и противогаз снял. Теперь понятно, для чего я купил у бундесов газовую установку?

28

Налетевший с Балтики ветер нагнал на Васильевский остров низкие рваные тучи. Белесый газ постепенно рассеивался, и кладбищенский пейзаж медленно проявлялся сквозь его редеющие клочья, словно на детской переводной картинке.

Впрочем, картина после битвы вряд ли подошла бы для иллюстрации журнала «Мурзилка».

Средь поверженных крестов и разбитых памятников валялись тела саяно-шушенских в затейливых позах. Многие были в крови: не видя в тумане целей, они палили из автоматических винтовок, автоматов, пулеметов и базук наугад, нередко попадая друг в друга. Взрывы вытрясли из могил истлевшие гробы столетней давности, и треснувшие черепа скалили из влажной травы страшные желтые зубы.

Среди оскверненных захоронений, раскуроченных скелетов и окровавленных гангстерских тел мелькал серо-зеленый спецназовский камуфляж Данилы Черняева. Он действительно был без противогаза, гофрированный шланг которого торчал из подсумка на бедре.

Подойдя к роскошному лакированному гробу со следами прямых пулевых попаданий, он не без труда откинул высокую тяжелую крышку.

– Вам еще рано сюда ложиться! – приняв позу графа Орлова в опочивальне Екатерины II, Данила галантно помог Матери встать и протянул ей высокую непрозрачную бутылочку без этикетки. – Ваша фляжка пуста? Выпейте за свое чудесное воскрешение!

И в серебряной фляжке, положенной Черняевым в гроб, и в непрозрачной бутылочке был антидот – специальное противоядие от любых последствий газовой атаки. Конечно, противогаз тоже гарантировал сохранность организма, но ведь чертовы маски иногда рвутся в самый неподходящий момент, а Данила не любил неожиданностей.

– Благодарю вас! – размяв ноги, затекшие от долгого лежания в гробу, Мать стянула противогаз, утерла кружевным платком вспотевшее под резиной лицо и с интересом осмотрелась окрест.

У разрытой могилы подле гроба лежали разнесенные пулеметными очередями манекены, весьма искусно изображавшие Паукова, Трубецкого и Филонова.

Давний интерес Сергея к Музею восковых фигур и объяснял появление на кладбищенской «стрелке» этих муляжей. Правда, для удобства транспортировки мастера сделали не восковые, а силиконовые копии «Группировки Ленинград». Манекены были загодя расставлены вокруг гроба еще на рассвете, в самый пик тумана – сидящие в засаде саяно-шушенские так ничего и не заподозрили. А странная неподвижность фигур у разрытой могилы вполне объяснялась их скорбью перед невосполнимостью утраты…

Из открытой дверцы кунга «Студебеккера» уже выпрыгивали прототипы манекенов – живые и невредимые. Во время газовой атаки пацаны и направляли патрубки на врагов.

– Забираем гроб, прибираемся – и уматываем! – скомандовал Черняев.

– А что с этими? – поинтересовался подоспевший Батя.

– Газ не смертельный, а временно паралитического действия. Наши спецназовцы его обычно против террористов используют. Так что к появлению ментов все выжившие обязательно оклемаются. Гарантия! – с ухмылкой пояснил Данила.

Сильнейший порыв норд-оста окончательно разогнал остатки молочных клочьев. С низких туч сыпануло, в тревожно зашелестевших кронах забарабанило. Где-то вдалеке истошно взвыла милицейская сирена, и это заставило пацанов поторопиться с погрузкой гроба.

– Поехали, пока мусора не наехали! – с посуровевшим лицом распорядился Батя.

– Мусора – это всегда хреново, – готовно согласился Данила.