Будни анестезиолога

Проснулся в отделении очередной неизвестный, стал Вовой. По виду матерый отброс общества, гоблин высшей пробы. Синее от наколок тело, разрисовано куполами, кинжалами и розами. Если судить по рисункам, начал тюремную жизнь еще с малолетки, но явно не авторитет, а скорее всего какой-нибудь лагерный чушок. Несмотря на надпись на веках: «Не буди», — подергал за торчащую из трахеи трубочку: «Просыпайся, открывай глаза. Проснулся? Теперь вспоминай, как сюда попал».

Неожиданно пришла супруга, что удивительно — симпатичное и вполне социальное существо. Интересуется:

— А кровь вы на наркотики взяли? Надо проверить, это наверняка его друг ему что-то подсыпал. Да нет, не пьяный он был, если выпил, ну может пива.

Интересно становится, что за друг, в чем его цель?

— Да чалились они вместе, только друг его, а он пидор, после отсидки в священники подался. Встречаются с моим, как сидевшие вместе. Только чего мой к нему ходит, ведь знает, что он пидарас? Это он ему что-то подмешал.

— Вообще-то если подумать, то его состояние на метадон похоже, ваш муж случаем не балуется?

— Да нет, что вы, пить — попивает, а наркотики никогда. Это его батюшка подпоил, он его, это самое, в общем, давно он его совратить хочет. Вот наверное и пытался.

Забавно, спрашиваем у Вовы, поимел тебя святой отец или не успел? Испугался Вова: «А что, было?» А как можно проверить?

— Да даже не знаю как. Гинекологи обычно берут при подозрении на изнасилование мазки, а вот из задницы не знаю, приходилось им брать или нет. Ты сходи на гинекологическое отделение, спроси. Попроси, может быть согласятся.

— Да вы чего, мужики, серьезно? Да как я скажу, что меня поп вые….?

— Ну почему так грубо? Скажи, поздравил тебя батюшка с Новым годом, с наступающим, с годом огненного петуха.

— Не, вы уж, пожалуйста, никому. Я ж все честно, как на исповеди.

С тем и ушел Вова в неведении, уестествил его отец или нет. Ушел походкой странной, через каждый шаг как-то подпрыгивая и хватаясь за задницу. Наверное, пытаясь понять, нет ли в ней каких новых ощущений, получил он благословение от своего духовного наставника или нет.

День святого Валентина

Как всегда в этот день, друзья просят рассказать историю о большой и долгой любви. Эти истории у меня есть. Расскажем.

Произошло это в Санкт-Петербурге лет 30 тому назад, и наверное сейчас бы не вспомнил о ней, если бы не так давно встретил одного из ее участников. Сказать, что удивился встрече, значит не сказать ничего, долго никак не мог поверить, что твой старинный знакомый еще со школьных времен не только жив, но и на свободе. По всем моим преставлениям, попав в сумасшедший дом в середине 80-х, он должен был там и остаться навсегда. А если вдруг и выписался после курса лечения, то должен был превратиться в безвольного дегенерата, безопасного для общества. Но нет, оказалось, жив, здравствует и даже кое в чем процветает.

Попал он в сумасшедший дом по одной простой причине: любовь. За прошедшие годы стерлись из памяти мелкие детали, сама история стала обрастать подробностями, порой фантастическими, но сохранилось главное: пример самопожертвования ради любимого человека.

Помнится, наш герой еще в школе отличался странностями и, наверное, поэтому выбрал для поступления медицинский институт, то место, где таких, как он, собирается в избытке. Чтобы понять произошедшее, надо немного вспомнить 80-е годы. Если те, кто поступил в медицинский институт на год-два раньше, практически гарантировали себе этим избавление от срочной службы в Советской армии, то со следующих курсов призывали практически всех, несмотря на наличие военно-морской кафедры в нашем медицинском институте. После службы человек восстанавливался на прежнем курсе, но два года оказывались потерянными. А курс нашего героя занимал некое промежуточное положение, в армию с него не призывали, по окончании института вручая погоны лейтенанта запаса, но за особые заслуги загреметь на срочную было можно. Через пару дней после приказа об отчислении приходила повестка в военкомат. А отчислить могли не только за особые успехи в учебе, но и за несоответствие высокому званию советского студента. Достаточно было попасть пару раз в вытрезвитель. И практически было невозможно до получения повестки успеть оформить академический отпуск. А у нашего героя заслуги были как в учебе, так и в общественной жизни. И сразу после несданной сессии повестка из военкомата ему пришла. В армию идти не хотелось. Была у него в то время любимая женщина-подруга, и два года расставания обоим казались смертельными. Подруга никак не могла дождаться солдата, а почему — чуть позже. Тем более это был год самых массовых потерь в Афганистане.