Будни феи-крестной (СИ)

—   Ногами, говорю, будем обзаводиться?

—   Ты можешь помочь?

—   Как плавником об морскую гладь.

Катя ждала уточняющих вопросов, испуга или непонимания, но столкнулась с азартом и полной готовностью действовать.

—   А давай! Только папе не говори. А то он нам обеим знаешь, куда трезубец воткнет?

—   Буду молчать как рыба, — заверила она и, услышав фырканье, быстро поправилась: — Как дохлая рыба.

***

— Так, давай-давай, первые шаги — они самые сложные. Шажок, еще один... Да что ты вцепилась в меня, как внук в завещание от дедушки-миллионера! Ну-ка, голову выше, спину выпрями и пошла, пошла... Хм... Ты почему на коленках ползешь? Что, так нестрашно упасть, высота меньше? Вот уж рожденный ползать, летать не может... Ничего, говорю, вставай. Вряд ли принца впечатлит, если ты будешь передвигаться на коленках и утыкаться носом ему в живот. Хотя... Нет. этот извращенный вариант оставим на самый крайний случай: если руководство мне премию пообещает. Так, хорошо, молодец. Встала и держись. Ноги трясутся? Дык, от любви подгибаются, милая, от любви. Теперь вышагивай, слегка покачивая бедрами. Слегка — это слегка, а не виляя так, что заваливаешься поочередно то на один бок, то на другой... Ладно, отставить покачивания бедрами. Этот апгрейд мы пока не освоим. Просто медленно иди. Хм... Уже лучше. Ты напомнила мне соседа после того, как он неделю отмечал свой дембель: походка у него была точь-в-точь, как твоя сейчас. Ох, горе луковое, давай руку и попробуем еще раз... И не забывай про загадочную улыбку. Ковыляй, но улыбайся. Пусть лучше нам вызовут дурку, а не полицию...

***

—   Представляешь, я его сейчас увижу! Я столько времени наблюдала за ним издали, а теперь смогу подойти и потрогать его кубики на прессе. Все восемь!

—   Вообще-то, сначала лучше ничего не трогать...

—   И попрошу, чтобы он спел для меня! Знаешь, как он поет? Девки майки снимают и в него бросают.

—   Так, имей в виду, на тебе платье. Только платье и больше ничего!

—   Когда он меня поцелует, как думаешь, сразу ответить или сначала пощечину отвесить, а потом ответить? Ой, да о чем я говорю...

—   Вот! Как хорошо, что в голове у тебя проясни...

—   Я сама его поцелую! Первая! Вот сейчас найду и... ш-ш-ш?

Русалка вцепилась ладонью в собственное горло и с ужасом открывала и закрывала рот, но из него вырывалось только еле слышное шипение.

—   Вот так-то лучше, — проговорила Катя, смахнула пот со лба и спрятала волшебную палочку в складках длинного и неудобного платья. Оглянулась по сторонам, убедилась, что в сыром коридоре замка, куда они наконец доковыляли, их никто не подслушивает и продолжила: — Запомни, милая. Черт, имя-то твое я забыла спросить! Ладно, будешь Ариэлью, согласна? В общем, голос я у тебя временно забрала. Верну, как у вас с принцем все наладится. Поверь, это в твоих же интересах! Если будешь такую чушь болтать, то никогда не обойдешь тех девиц с шезлонга.

—   Ш-ш-ш — гневно прошипела русалка.

—   Кубики можешь трогать, но молча, — подумав, согласилась Катя. — Глядишь, за чудаковатую сойдешь. План- то у тебя есть? Тьфу, да не вытаскивай ты самокрутку! Я говорю, знаешь, что делать?

—   Ш-ш-ш! — Русалка гордо ткнула себя в грудь и расправила плечи. От шока она уже отошла, рыдать не собиралась.

Катя невольно прониклась уважением к этой рыжей бестии, ей всегда нравились смельчаки — с ними было весело. И обычно это веселье с лихвой окупалось грядущими за ним неприятностями.

—   Значит, по рукам.

***

—   Мне эспрессо. — Катя плюхнулась на высокий стул возле барной стойки. — Двойной.

—   Не слишком ли рано для такого крепкого кофе? — Семен Семеныч вопросительно выгнул бровь.

—   Латте тут не обойдешься.

Семен Семеныч понятливо кивнул и отвернулся к кофе-машине.

Вообще-то, Катя не знала имени бариста. Мысленно, она всегда называла его Семен Семеныч, просто потому что, при виде его хитрой улыбки, ей хотелось протянуть: «Ох, Си-и-има!». Почему-то именно Сима, а не, скажем, Изя.

В нос Кати ударил крепкий аромат обжаренных кофейных зерен, и она расслабленно откинулась на спинку стула.

Она частенько бывала в этой кофейне. Ей нравился ее интерьер и длинная барная стойка, больше подходящая для ночного клуба, чем для кофейни. К тому же, это заведение отличалось тишиной и находилось на той же улице, что ее Контора. К минусам можно было отнести вероятность натолкнуться здесь на коллег, но с этим обстоятельствам Катя была готова мириться.

—   Тяжелый день?

—   Скорее вечер, — сделав глоток, призналась Катя.

Семен Семеныч снова понятливо кивнул и остался стоять рядом, протирая и без того безупречно чистые кофейные чашки. Это выглядело как безмолвное подталкивание к разговору. И, естественно, она не смолчала. Как и всегда.

—   Ненавижу чувствовать себя глупо, — пожаловалась Катя. — А с мужчинами я вечно попадаю впросак.

—   Вы уверены?

—   Конечно. Вот сейчас у меня образовалось окно в рабочем графике, и я побежала в театр. Возле входа мне встретился симпатичный мужчина и предложил билетик. Ну, я и схватила его в охапку.

—   Билетик?

—   Мужчину! Он же сам меня позвал на спектакль.