Будни ГКБ. Разрез по Пфанненштилю

– Ксюшенька, ты что, плачешь? – Уля решительно откинула одеяло. Ксения лежала, по-детски прижав колени к груди, ее лицо то ли от слез, то ли от духоты приобрело ярко-пунцовый оттенок, ко лбу и щекам прилипли волосы. Она изо всех сил пыталась унять рыдания, рвущиеся наружу. – Ну тихо, тихо, моя хорошая. – Ульяна пересела на краешек кровати и стала ласково гладить девушку по спутанным, влажным от пота и слез волосам. – Вот увидишь, все наладится, обязательно наладится. Главное, что ты осталась жива…

– Жива! – Ксения резко вскочила, но, скорчившись от боли, снова опустилась на подушку. – Вы думаете – это жизнь? Да лучше бы я умерла сегодня ночью. Всем от этого стало бы только легче!

– Что ты такое говоришь, дурочка! – Ульяна попыталась обнять девушку, прижать к себе, но та резко отстранилась и как затравленный зверек забилась в угол кровати.

«Вот ведь Абраша, вот ведь сукин сын, – подумала Уля, – успел-таки все рассказать девчонке. Небось и родственники все в курсе, не удивлюсь, если кто-то из них уже торопится в больницу с пухлой благодарностью для доктора Либермана». От жалости к девочке и от злости на Абрашу у Ульяны защипало в глазах, но она быстро взяла себя в руки.

– Я понимаю, Ксюш, тебе сейчас очень нелегко, в такие минуты лучше всего помогает поддержка близких. Давай я позвоню кому-нибудь из твоих родственников? Пусть придут, просто посидят рядом, подержат за руку, если нужно, поплачут вместе. Сама увидишь – станет гораздо легче.

– Нет!

– Что – нет? Телефона нет?

– Родственников нет!

– Быть такого не может! – возмутилась Ульяна. – Я сама видела, как к тебе несколько раз приходила одна и та же женщина. Кто она?

– Никто! Слышите? Она мне никто! Я прошу, я просто умоляю вас, Ульяна Михайловна, – Ксения с мольбой сложила руки на груди, ее глаза снова наполнились слезами, – не пускайте ее ко мне! Никогда! Ни под каким предлогом!

– Ладно, ладно, Ксюшенька, ты главное успокойся, в твоем состоянии нельзя так нервничать. – Ульяна с готовностью закивала, а про себя подумала: «С девочкой явно что-то творится, возможно, это реакция на дурные известия, а может, банальный страх смерти, от которой она была всего в каких-то двух шагах. И пусть это обычный каприз, сиюминутная прихоть, но если та расфуфыренная дама настолько неприятна моей пациентке, то я как лечащий врач просто обязана избавить девочку от ее визитов». Немного помолчав, Ульяна проговорила: – Не могу ничего обещать на сто процентов, ведь у нас в больнице свободное посещение, но я очень постараюсь, чтобы эта женщина никогда больше не появилась на пороге твоей палаты.

– Спасибо! Огромное вам спасибо, Ульяна Михайловна! – Впервые за весь разговор губы Ксении тронула легкая улыбка. – Вы даже не представляете, насколько я вам благодарна. Ведь если бы не вы…

– Ну, допустим, – Ульяна жестом прервала ее излияния, – эту постороннюю женщину ты видеть не желаешь, но почему я не могу позвонить отцу твоего ребенка?

– Ребенка? – чуть слышно повторила девушка. Кровь мгновенно отхлынула от ее лица, на нем появилось выражение то ли испуга, то ли сильной душевной боли. – Моего ребенка?

– Ну да. – Ульяна не поняла, почему ее в сущности простой вопрос вызвал такую странную реакцию. – В твоей медицинской карте черным по белому написано, что недавно ты родила совершенно здорового малыша. Кстати, у тебя кто, сын или дочка? – Уля умышленно спросила про пол, надеясь, что воспоминания, приятные для любой мамочки, настроят Ксюшу на положительный лад, придадут ей сил и помогут свыкнуться со страшным для молодой женщины диагнозом – бесплодие.

Однако то, что последовало дальше, заставило доктора Караваеву усомниться в психическом здоровье своей пациентки. Еще несколько минут Ксения пребывала словно в забытьи, глаза ее были прикрыты, губы беззвучно шевелились, повторяя одно и то же слово или имя, которое Ульяна, как ни старалась, не смогла разобрать. Но стоило доктору легонько коснуться руки девушки, как ее мышцы неожиданно напряглись, тело выгнулось дугой, а пальцы конвульсивно сжались, впившись в край кровати.

– Нет! – сквозь зубы простонала она. – Нет у меня больше никакого ребенка!

– Как это нет? – не смогла скрыть своего удивления Ульяна. – Куда же он делся?

– Умер! Погиб! Пропал! Да какая разница?! – уже почти кричала Ксения. – Оставьте меня в покое, что вам всем от меня нужно?! Я не хочу никого видеть!

Это были последние слова, которые Ульяна смогла разобрать. Ксения уткнулась лицом в подушку и зарыдала. Время от времени она еще выкрикивала отдельные слова и угрозы в адрес какой-то Маргариты, но это скорее напоминало истеричный бред больного человека, чем членораздельную речь.

На шум в палату вбежала дежурная сестра:

– Ульяна Михайловна, может, успокоительное вколоть?

– Не надо, – покачала головой Караваева, – просто не трогайте ее какое-то время, а через часок проверьте. Надеюсь, все будет нормально, если нет – сразу зовите меня.

И взглянув в последний раз на плачущую девушку, Ульяна с тяжелым сердцем покинула палату. Разговор, на который она возлагала большие надежды, только усугубил ситуацию.