Будни и праздники

— Больше не получится пока, — смутился Назар. — Новые сорта нужны, семена хорошие, техническое обслуживание. Если наладится все — на следующий год побольше возьмем.

— Марат Касымович не верит, что получите по сорок семь, — с улыбкой пояснила Муратова.

Назар пожал плечами.

— А меньше нам невыгодно. Это тот минимум, который даст нам высокий заработок. А что вас удивляет? Бригада уже получала по сорок центнеров, семь прибавим за счет…

— Когда получали по сорок?! — возмущенно вскрикнул Турсунов. — Кто у нас получал по сорок?!

— Шалдаев… — ответил Назар. — В прошлом году. Но ему занизили урожай на девять центнеров.

— Кто занизил?!

Назар перевел взгляд па Джахангира, как бы предоставляя ему право отвечать, но тот молчал.

— По-нят-но…

— А мне не все понятно, — сказала Муратова, поворачиваясь к Джахангиру. — Это подрыв социалистического соревнования и вообще уголовно наказуемое дело. Я требую письменного объяснения. Вы ведь любите писать, вот и потрудитесь завтра представить объяснение парткому. И еще вопрос. Почему в обязательствах отделения не показаны действительные цифры девятнадцатой бригады?

— Я им не верю, — вытирал с лица пот Джахангир, изо всех сил стараясь выглядеть спокойным и уверенным. — И не хочу вводить в заблуждение. Еще надо посмотреть, что они получат… — сказал Джахангир и запоздало возмутился, повысив голос: — Прошу оградить меня от грязных намеков Санаева. Я не занимаюсь очковтирательством, не подтасовываю цифры.

— А шалдаевские куда дел? — оборвал его директор и сказал Муратовой: — Готовьте партийную проверку.

К Джахангиру вернулось, наконец, самообладание. Заговорил уверенно и спокойно:

— Очень своевременно будет, Марат Касымович. Все проверим, выявим, разберемся. Да я сам пойду по бригадам, и выявим вес недостатки.

— Иди, — сказал директор. — Ты свободен.

Джахангир содрогнулся от такого пренебрежения и неторопливой походкой вышел из кабинета, не закрывая за собой дверь.

По просьбе директора дверь закрыл Назар. Когда он вернулся к столу, Турсунов успел перекинуться с Муратовой словцом и, озадаченно постукивая пальцами по столу, спросил:

— Слушай, а ты не хватил лишнего? Вы же тонкий сеете. И чтобы сразу по сорок семь…

— Они же «вторую целину» пахали, — напомнила Муратова. — А потом, сколько новшеств применили. Даже уголь вносили в почву.

— Какой уголь? Зачем?

— Ангренский, — улыбнулась Муратова. — Угольную пыль. Это же углерод, необходимый почвенным бактериям, а потом — и растениям.

— И ты все знала?

— Я говорила тебе, но ты отмахнулся. Впрочем, как и от «второй целины».

— Рано пахать ее. Сама видишь, техники нет. — Турсунов поглядывал на Назара, как на дорогое и бесполезное приобретение. — А вообще ты молодец, Санаев. Хозяйствуй и дальше так.

— Только договор подпишите, — напомнил Назар.

— Опять ты за свой договор?! Что за бумажная душа!

— Нам нужен документ! Иначе сорвется все, Марат Касымович. Остыли ребята. Говорят, разгонят нас скоро, не нужна тут такая бригада.

— А ты знаешь, это серьезное обвинение, — сказала, нахмурясь, Муратова. — Очень серьезное! Кому не нужна? Называй, раз говорят.

— Ну, зачем…

— Если в бригаде так говорят, то скоро весь совхоз говорить станет.

— С кого начать?

— С секретаря парткома.

— Вы же нам помогаете.

— Значит, не все мешают? Есть и такие, кто помогает. Продолжай. Директор?

— Ну, смелее… — подбодрил смутившегося Назара Турсунов.

— Не любите вы нас.

Турсунов оскорбился. Услышать такое он не ожидал.

— А вы кто для меня будете? Уж не племянники ли, чтобы любить вас?

— Подпишите договор.

— Ты эти приемчики брось! Ловить он меня будет. Обеспечь урожай сначала, а потом торгуйся и требуй любви. А то, знаешь ли, много таких было: обещают привезти на телеге, а приносят в горсти. И вообще, серьезнее себя веди. Ты официальное лицо, бригадир.

— Мешаем мы некоторым… Ждут взяток, подарков, дележку разную… Много желающих развелось. За удобрениями приехали — требуют: дай! За электросварку — заплати. Ездили за соляркой, налили нам три тонны, а записывают четыре. Говорю, вы ошиблись, мы три тонны взяли, а не четыре, а кладовщик рукой машет, чтоб уезжал скорей. Только как я уеду? Мы горючее всей бригадой экономим и не хотим свою экономию отдавать этому хапуге.

— Правильно ты все понял, — сказала Муратова. — А раз понял, станешь сознательно бороться, а не дергаться от каждого упрека. Чего они хотят? Чтобы ты смирился. Когда ты дашь, то и сам возьмешь, начнешь химичить, как ты говоришь, и завалишь дело. А нам нельзя его завалить.

— Поэтому прошу подписать новый договор, — сказал Назар.

— Чего там нового? — со вздохом пододвинул к себе листки директор, стал читать и тут же удивленно вскинулся, обращаясь к Муратовой: — Ого! Слушай, требуют возмещения убытков! Я им должен возмещать убытки!

— Не вы, а совхоз, — сказал Назар, пожав плечами. — А что тут особенного? На заводах ведь оплачивают вынужденный простой. Если вы не дали в срок запчасти или удобрения, а мы из-за этого понесли убытки — платите. Хозрасчет!