Будни и праздники

— Эта девушка — удивительный человек. С ней было интересно.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся он. — Ты, гляжу, не теряешься. То за женой почтенного Крома приударил, то мою помощницу обхаживаешь… — Мне стало неприятно, и я поспешил перевести разговор на другую тему.

— Меня тревожит судьба Филиппа, — сказал я. — Он может умереть.

— За ним надлежащий уход, — прищурился Карл.

— Я был у него. Больных не кормят.

— Безобразие. Но ты не волнуйся. О Филиппе я побеспокоюсь.

— Спасибо, господин Карл.

— Филиппа не забывай, навещай почаще. Все-таки твой каторжный приятель, — засмеялся Карл. — А с девушкой… не балуй! — погрозил он указательным пальцем с огромным перстнем.

— И еще меня тревожит судьба Бо.

— Прошу не напоминать, — вспыхнул Карл. — А то принципиально оставлю под землей.

— Извините, господин Карл.

— Да и работы о космосе не вижу. Без нянек не можешь. Ладно, приду в себя, что-нибудь создадим.

Карл со стоном поднялся, прижал ладонь ко лбу и направился к расписной инкрустированной конторке. Распахнув снизу золоченые створки, он вытащил высокую голубую шкатулку.

— Моя голубая мечта, Чек. Только уже бывшая. Все опротивело, хочется чего-нибудь свеженького, чистого.

Вернувшись на диван, Карл открыл шкатулку и… снова ее закрыл.

— Нет, погасла мечта. А баловник я был хоть куда. — Он подал мне шкатулку. — Полюбуйся, оцени. Скажи веское слово. Может быть, я вдохновлюсь на стихотворение. Впрочем, каждая из них достойна поэмы. Только погасло, погасло…

В шкатулке оказались куколки-голяшки величиной с ладонь. Куколок было не менее сотни, на спине у каждой четко выделялся номер. Что бы это значило? Карл с куколками играет?

Увидев мое удивление, Карл покачал головой.

— Торопишься, Чек, никакого прилежания. Возьми-ка одну из них и рассмотри повнимательней.

Я поднял первую попавшуюся куколку, пригляделся и обомлел: как точно переданы человеческие черты, в то же время хорошо видна индивидуальность. Лицо будто живое, точно передан цвет кожи, пухлых губ, щеки, глаза, нос — все настоящее, только уменьшенное во много раз.

— Номер три, — вздохнул Карл. — Помню, целую неделю пировал с ней на природе. Тогда и природа была не та, повсюду щебетали птички, порхали бабочки…

Я вынул из шкатулки несколько новых куколок и… съежился от нечаянного открытия — я увидел Мэри! Краем глаза и номер усмотрел — семьдесят пятый…

Карл мгновенно уловил во мне перемену и ядовито усмехнулся. Он отобрал все, что я держал в руках.

— Полюбовался — хватит. Не каждому я показываю свою коллекцию. Цени, Чек.

— Благодарю, господин Карл.

Он, зорко наблюдая за мной, закрыл голубую шкатулку в конторке.

Я взял себя в руки и сказал: моя бывшая невеста заточена в подвале, господин Карл об этом хорошо осведомлен. Я буду просить господина Карла содействовать ее освобождению.

— Да, да, — сразу согласился Карл. — Мы вырвем Элен из домашней тюрьмы этого негодяя. Клянусь честью. Кром поплатится за издевательства над женщиной! Но потом, потом, не все сразу.

Наш разговор завершился бодрым признанием Карла, в том, что он доволен сегодняшней встречей. Не зря, значит, заметил он, слетали в космос и побывали на охоте. Остается только сочинить поэму! Не смог он вчера заглянуть на огонек, самочувствие неважное, но пусть Чек не сомневается — обязательно заглянет. А пока пусть Чек надиктует на бумагу свои впечатления о прогулке к звездам.

Карл проводил меня до двери, изящно смахнул с головы белоснежную повязку и воскликнул:

— Ну вот, я совершенно здоров! Что с человеком делает хорошее настроение! Да, ты ничего не слышал? Ну как же, на завтра назначен бал. Будут торжества, танцы. Ждет сюрприз и тебя. Но… об этом узнаешь в свое время. Не печалься, — воркует Карл. — Думай о предстоящей радости. Бал действительно будет грандиозным!

— Не сомневаюсь, господин Карл.

Карл отпустил меня, и я вышел на улицу, мучительно размышляя о жестоком карловском ударе… Почувствовал Карл мою нежность, мою особую расположенность к Мэри, — и вдруг подсунул куколку! Под номером семьдесят пять…

У меня защемило в груди, я не находил себе места, вышагивал по улицам взад-вперед.

Вечером, после шести, все же решил пойти к Мэри. За калиткой наткнулся на карловских агентов. Стоит ли открыто вести их за собой? Нет, пусть покрутятся на другой улице, я хочу полной свободы… Да и чувствую потребность подышать свежим воздухом…

Степенно, с видом гуляющего, прошествовал через парк, юркнул в переулок, потом в другой, забежал в незнакомый двор, притаился. Подождал, пока протопает погоня, и быстро, уже другим путем, вышел к дому Мэри.

Она обрадовалась, увидев меня, и призналась, что не верила в мой приход. В душе у меня с новой силой зашевелилась горечь, и я уговорил себя не распаляться, есть проблемы поважней.

Девушка, как я ни отказывался, усадила меня за стол и подала ужин: жареные ломтики хлеба и томатный сок.

— Странно, — неожиданно начала Мэри. — Я, как и всякий человек на моем месте, должна быть благодарной. Но, с другой стороны…