Будни имперской стражи[СИ]

– Задолго до того, как умерла прежняя Мать, а я была простым ребенком, Элим, которого ты так страшно убил, был моим старшим братом. Он всегда заботился обо мне. Мы часто играли, и он защищал меня, если меня обижали другие дети. Я всегда с любовью вспоминала о нем. И, когда я узнала о его смерти, я была очень печальна. Мне и сейчас грустно. Но еще печальнее мне осознавать, что мой любимый брат и сын творил преступления. И потому я не стану требовать для убийцы наказания, отец. У меня рвется сердце, но я вижу, что он поступил так, как должен был, хотя и не из чувства долга. И мне хочется верить, что ты, Сарх, испытываешь хотя бы легкое чувство вины – не за то, что убил, а за то, что осудил моего старшего брата и сына на муки перед смертью.

Она перевела дух, а затем продолжила:

– Я единственная дочь прежней Матери Сенней, и потому меня с детства готовили к тому, чтобы когда‑нибудь занять место главы Семьи. И как будущая глава Семьи я изучала жизнь других народов мира, насколько это возможно сделать по книгам. И мне известно, что когда‑то у вас, сидов был один мудрый обычай. Я помню, что мне было даже жаль, когда я узнала, что этот обычай забыт.

Когда я понял, какой обычай она имела ввиду, у меня чуть не подкосились ноги. Мне показалось, что я либо сошел с ума, либо с ума сошла моя собеседница. А она, не обращая внимания на мое изменившееся лицо, все продолжала говорить:

– "Кровь проливший да займет место убитого" – я правильно запомнила? Разумеется, я понимаю, что обычай ваш касался только самих сидов – другие расы вас никогда не интересовали. Но ты ведь все равно изгнан из рода, так? Я предлагаю тебе свой род, сид Сарх.

Да, мне не показалось, и, значит, сумасшедший не я, а мать Сенней. Император, в отличие от Матери Сенней гораздо лучше контролировал мимику, но мне все равно показалось, что он очень доволен ее решением. Интересно, что его так обрадовало?

Я постарался взять себя в руки, глубоко вздохнул, и опустился на одно колено. Поцеловав край накидки девушки, сказал:

– Прими меня в свой род, госпожа, чтобы я мог исправить причиненное ему зло.

Не люблю пафосные жесты, но сейчас нужно соблюдать традицию. И снова меня удивил ответ:

– Я спрошу своих сыновей, убийца, и если они не захотят твоей смерти, ты будешь принят.

Интересно, откуда ей известен ритуальный ответ на мою просьбу? Я не исключаю, что в каких‑нибудь древних преданиях мог упоминаться этот обычай, но точное описание… Конечно, ни с какими сыновьями она советоваться не станет – во‑первых, потому что у эльфов, в отличие от сидов подчинение младшего по рангу старшему выражено гораздо сильнее – ни одна Мать Семьи не станет советоваться с кем бы то ни было, принимая решение. Во‑вторых, согласно тому же ритуалу, эта фраза означает, что мне не откажут. На случай отказа предусмотрен другой ответ просящему.

Император, до сих пор с интересом наблюдавший за церемонией, теперь повернулся к эльфийке, и сказал:

– Это интересное решение, дочь. Будет любопытно посмотреть, что получится из твоей затеи. Но дело ведь не только в этом, правда?

Я с недоумением переводил взгляд с одного на другого. Похоже, император прекрасно осведомлен о той цели, которую Мать Сенней преследовала, пожелав принять меня в свою Семью, да еще и видимо, не об одной. Та явно смутилась, на императора взглянула даже с некоторым вызовом:

– Вы правы император. Я не только Мать.

– Что ж, ты знаешь, что делаешь. Только помнишь ли, что тогда и решаешь не ты?

– Да, государь. Я помню.

Я чувствовал, что в этой комнате я теперь явно лишний. Собеседники, похоже, отлично понимали друг друга, а вот я их не понимал совершенно. К тому же, заслушавшись, я так и не поменял положения – так и стоял, как дурак на одном колене. Надо сказать, произошедшее не слишком хорошо отразилось на моих умственных способностях – сказать, что я был ошеломлен, было бы преуменьшением. Более точно описать мое состояние можно было словом "шок", что и не удивительно – сначала принятие в род, и не в какой‑нибудь, а в Семью, да еще в Семью убитого мной коменданта, потом этот странный разговор…

Впрочем, разговор уже завершился, и собеседники явно вспомнили о моем существовании. Мать Сенней велела мне подняться, с колена, что я и сделал. Плохо запомнил, чем закончилась аудиенция. Что‑то говорил император, я кланялся и вежливо прощался с ним, и с Матерью Сенней – все это как в тумане. В общем, способность здраво размышлять и анализировать происходящее вернулась ко мне, когда я уже был в городе. Я вспомнил, что обещал сообщить шефу о том, что жив и здоров, как только смогу. Мне, конечно, не хотелось сейчас отвечать на вопросы, которые шеф не преминет задать, а хотелось побыть в одиночестве, и привести мысли в порядок, но обещание есть обещание, так что я отправился в свой любимый кабак – встретиться мы договорились именно там.