Будни имперской стражи

Конечно, за мной было кому присматривать, так что дело не успело зайти достаточно далеко. После очередного сообщения одного из тех, кто по заданию моей матушки должен был меня контролировать, меня просто отозвали обратно домой. С позором. Но, если бы я был только лопухом, ничего бы не случилось. Я, кроме всего прочего, был жутко упрям и обидчив. В нашей семье не принято говорить по душам. Хотя это не принято ни в одной из семей сидов. Так что мне не стали ничего объяснять. «Ты провалил задание, сын. Ты не принес пользу роду. Ты потерял лицо. Мы скорбим, сын» – все, что сказала мне моя мать. Это означало, что теперь я волен заниматься чем угодно, но в пределах родного дольмена. И, конечно, никаких ответственных заданий. Никаких поездок в большой мир. Никаких встреч с моей возлюбленной. «Ах, вы со мной так?! Ну тогда нам с вами не по пути, дорогая матушка», подумал я. Вслух не сказал, да. Я был дурак дураком, но ума прикинуться паинькой мне хватило, как и не пороть горячку, а просидеть пару месяцев дома, за семью замками. А вот когда матушка уверилась в том, ребеночек успокоился и больше не бесится, и немного ослабила контроль, тогда-то я и сбежал. В общем, дальше много чего было. Как только о моем побеге стало известно в широких кругах, почтенные предки были вынуждены публично отказаться от родства со мной. Так что позор лег не на весь клан, а только на мою больную голову.

А позор – это серьезно. Хотя мне, конечно, тогда и в голову не могло прийти, что настолько. Я, видите ли, был отчасти огражден заботливой матушкой от суровых реалий нашего благородного существования. На меня стали охотиться. И в первую очередь, родное семейство. Потерявший лицо – теряет власть, это хоть и неписанный, но закон, и мои достопочтенные родственники, конечно, не могли себе такого позволить. Я, если честно, до сих пор удивляюсь, как это мне удалось все-таки унести оттуда ноги. Совсем не удивлюсь, если это как раз упомянутый выше Локи мне так пофартил. Я все-таки просто не ожидал таких гонений. Дурачок. Но на побеге из дольмена, конечно, ничего не закончилось. Честь, она штука такая, часто крови требует. Особенно фамильная. Да, мальчик сумел уйти из дольмена. Охотиться в открытую за ним больше нельзя. Но есть же еще такие замечательные люди, как наемные убийцы! Ох, полагаю, гильдия наемников неплохо на мне заработала, да. Задаток-то платят именно гильдии, наемнику достается только окончательный расчет. Или не достается. Если вдруг жертва каким-то чудом уцелеет да еще убьет охотника. А задаток обратно не возвращают, конечно. А мне даже удалось от пары убийц отбиться. Первое, что я сделал после того, как сбежал – наведался ко двору короля, у которого раньше был послом. Я пытался найти свою любимую, но любимую не нашел, зато выяснил про нее и про себя некоторые подробности. Например, то, что она шпионка, а я – юный влюбленный идиот. Там меня эти убийцы и нашли, сначала один, а потом второй. Третьего я дожидаться не стал – вступил в наемную армию. В так называемый иностранный легион.

Я много думал об этой женщине с тех пор, как моя жизнь так изменилась. Конечно, я ее больше не любил, но и возненавидеть так и не смог. Я думал, мне удалось хоть немного ее забыть, но, как выяснилось, это не так. Обида и разочарование никуда не делись. Я прекрасно понимал, что использовать меня было ее заданием. Понимал, что мне нужно было быть хладнокровнее и не смешивать личные отношения и работу. И мне было очень горько и обидно, что она пользовалась моими чистыми, светлыми, почти детскими чувствами так хладнокровно и жестоко. Оказывается, это не совсем так. Оказывается, она меня помнила. Наверное, ей была приятна искренняя любовь такого мальчишки, каким был я. Конечно, ни о какой взаимности речи не шло, но совсем бесчувственной она не была. Мне стало легче от этого вывода. Раньше я думал, что Лира – просто профессиональный шпион, что все ее чувства подчинены одному стремлению – хорошо выполнить работу, за которую ей заплатили. Я уже давно пережил свою «великую любовь», а вот того, что настолько ошибался в предмете этой любви, пережить никак не мог. Теперь оказалось, что не такая уж она была бесчувственная. Наверное, теперь я смогу наконец-то с ней попрощаться окончательно. Я узнал даже, как она умирала. Я не чувствовал горечи потери, я уже давно и прочно был уверен, что никогда ее больше не увижу. Но мне было остро обидно, что она умерла страдая. И я точно знаю, когда смогу оставить, наконец, в прошлом свою любовь – когда посмотрю в глаза умирающему коменданту.

Глава 7

Флинн очень удивился, когда увидел меня. Он, конечно, прекрасно контролирует собственные эмоции, но я по глазам понял, что мое появление для него настоящий сюрприз. Но сориентировался он быстро.

– О, рад вас снова видеть, господин стражник, – иронию в его приветствии было почти невозможно заметить. Почти. – Что заставило вас снова спуститься в это гадкое место? И где ваш глубокоуважаемый начальник?