Читаем Будни хирурга. Человек среди людей полностью

Чем выше поднимается человек в своём интеллектуальном развитии, тем меньше его удовлетворяют чисто физические наслаждения, тем чаще он находит радость в жизни и наслаждение в удовлетворении своих духовных и эстетических стремлений: в интересной, творческой работе, в музыке, в искусстве, в интеллектуальном росте и особенно в добрых делах.

Где же компас, который направит юношу на верный путь? Туда, где он не станет аскетом и ханжой и в то же время не скатится к подлости и грязи. Здесь компасом должны служить прежде всего собственное сердце и ум человека. Остерегайтесь советов случайных людей, а думайте сами, умейте отличать действительно умных, сильных людей, жадно беседуйте с ними, слушайте себе на пользу их речи. Если перед вами девушка и вы решаете, как с ней поступить, спросите себя: как бы вы хотели, чтобы другой юноша поступил с вашей сестрой? Не будет ли тебе самому стыдно, если ты так поступишь? Если не свернешь с пути чести и человечности, не пойдешь по пути лжи и обмана ни в прямом, ни в замаскированном виде, если не придётся тебе краснеть за себя, значит, ты поступаешь честно и твоё наслаждение не куплено ценой твоего бесчестья и чьего-то горя.

Ещё в довоенные годы, когда я приехал в Ленинград из Сибири и снимал угол у добрых людей в многонаселённой квартире, я невольно стал свидетелем одной любовной истории, которую хотел бы рассказать. Это история первой любви чистого, благородного юноши Миши, жившего со мной по соседству и порой заходившего ко мне как к человеку молодому и чем-то его привлекавшему.

Родители Миши были актерами. Мать – драматическая актриса и хорошая пианистка, отец работал в кино. Вместе они закончили театральный институт, там же встретились, полюбили друг друга и уже больше ни на день не расставались. Вместе в разъездах и заграничных командировках, вместе воспитывали детей в стеснённых квартирных условиях – двух сыновей, Мишу и Олега. С ними жила мать мужа. На пятерых у них была комната в двадцать квадратных метров.

Семья чистая, светлая, даже несколько с патриархальным уклоном, который, видимо, в неё внесли потомственные сибиряки – родители жены – и петербургские родители мужа. Заглянешь в эту семью на минутку, да так и засидишься, уходить не хочется – тепло, уютно. Отец всё время ходит неслышной поступью, и голоса его почти не слышно – все предоставляет высказываться гостям. Мать заботливо напоит чаем с вареньем и тоже тихо, незаметно сядет у края стола и слушает всех, а кто-то из ребят сыграет на пианино.

В их тесной комнате умещалось и пианино.

Впрочем, Миша больше любил скрипку; он уже учился в специальной школе – по классу скрипки, но для гостей на ней играть не любил.

Я не однажды видел, как он, тренируясь, играл на скрипке разные упражнения. Волосы рассыпались по лицу, большой бледный лоб, упрямо сжатые углы рта, подбородок прижат к скрипке, а смычок и пальцы легко бегают по струнам. Мне было приятно на него смотреть. Я любил Михаила и верил, что он станет большим музыкантом.

Брат его, Олег, был на десять лет моложе Михаила, но тоже увлекался музыкой, ходил в музыкальную школу.

Их мама, Алла Петровна, нередко обращалась ко мне как к врачу, и на этой почве у нас иногда возникали с ней откровенные разговоры.

Как-то я оторвался от соседей и с год с ними не общался. А однажды Алла Петровна пришла ко мне за каким-то советом, и между нами завязалась беседа.

– Позавидовать вам можно, Алла Петровна, – говорю я, – таких орлов воспитываете.

– Ох, как это трудно, знали бы вы только, Фёдор Григорьевич! Вот Миша сейчас заканчивает музыкальную специальную школу, ему так много приходится заниматься, ведь собирается в этом году в консерваторию поступать, а он только недавно выздоровел.

– А что с ним было?

– Сразу и не объяснишь.

Миша смутился, но был спокоен и не останавливал мать.

– Года два назад – Мише тогда семнадцатый год шёл – стала я замечать, что ходит он очень грустный. Спрашиваю, что с ним, – молчит. Стал худеть, осунулся, бледный. Я решила его обследовать. Сводила к врачу. Сделали рентген – ничего. Анализ крови показал небольшое малокровие. Аппетит плохой, проверили желудок – тоже ничего. Но чувствую, что парня что-то точит. Пошли к невропатологу. Тот говорит – он у вас переутомлен. Много занимается. Ему бы отдохнуть да больше бывать на свежем воздухе. Вот близятся зимние каникулы, пусть возьмёт да и поедет на загородную турбазу, покатается на лыжах. Аппетит появится, отдохнет, и все восстановится. Это у него астения от переутомления в период гормонального роста.

Перед каникулами Миша совсем сник. Поздно приходил домой со школы – он учился во вторую смену, подолгу не мог уснуть. Всё лежит неподвижно с открытыми глазами. Я извелась, тоже не сплю. В слёзы, чтоб никто не видел. Отец успокаивает: «Да пройдёт у него. Это переходный возраст. А может быть, что неладно в школе? Ты сходила бы узнала».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее / Проза
Книга Балтиморов
Книга Балтиморов

После «Правды о деле Гарри Квеберта», выдержавшей тираж в несколько миллионов и принесшей автору Гран-при Французской академии и Гонкуровскую премию лицеистов, новый роман тридцатилетнего швейцарца Жоэля Диккера сразу занял верхние строчки в рейтингах продаж. В «Книге Балтиморов» Диккер вновь выводит на сцену героя своего нашумевшего бестселлера — молодого писателя Маркуса Гольдмана. В этой семейной саге с почти детективным сюжетом Маркус расследует тайны близких ему людей. С детства его восхищала богатая и успешная ветвь семейства Гольдманов из Балтимора. Сам он принадлежал к более скромным Гольдманам из Монклера, но подростком каждый год проводил каникулы в доме своего дяди, знаменитого балтиморского адвоката, вместе с двумя кузенами и девушкой, в которую все три мальчика были без памяти влюблены. Будущее виделось им в розовом свете, однако завязка страшной драмы была заложена в их историю с самого начала.

Жоэль Диккер

Детективы / Триллер / Современная русская и зарубежная проза / Прочие Детективы