Будни хирурга. Человек среди людей

Но для Гоши это было неожиданно и, по-видимому, не входило в его планы. Он сразу стал каким-то растерянным: «Как же так?»

– Это совсем неожиданно! Ты что же со мной не посоветовалась? – лепетал он.

А Зина сидела спокойная, улыбающаяся. При мысли о том, что у неё от любимого человека будет ребёнок, она вся расцветала. Он, взглянув на неё и увидев её улыбающуюся, без тени беспокойства и сомнения, озлился и на себя, что он так растерялся, и на неё, что она оказалась выше его.

– А что, если я с тобой не зарегистрируюсь? Не очень смешно тебе будет? Как ты будешь тогда жить?

Тяжёлое чувство обиды и горечи наполнило её сердце. Всё светлое и счастливое исчезло как дым. В сердце вместо радости и любви – одна горечь и неприязнь. Даже какое-то брезгливое чувство. Она встала, посмотрела на него с презрением и сказала:

– Так вот ты какой?! Не ожидала я! Уходи от меня! Не нужен мне ни ты, ни твоя регистрация.

Тут только дошло до Георгия, как обидел он Зину. Стал её успокаивать, сказал: погорячился от неожиданности… А она как бы и не слышит. Слова его всё в ушах звенят и как плетью хлещут.

Ушёл он от Зины в тот вечер как побитый. Дома рассказал всё родителям. А те, вместо того, чтобы его осудить, стали ругать Зину, которую и в глаза не видели.

– Подумаешь, зазналась, – заговорила мать. – Должна бы в ноги поклониться, что такой парень согласен с ней зарегистрироваться, а она ещё нос воротит. Подумаешь, обиделась. Знала, что делала, когда до свадьбы гуляла с парнем. Теперь и отвечай.

– Гоша же, наверное, обещал жениться, – не очень уверенно вставил отец Георгия.

– Мало ли что парень наговорит, а ты сама думай, – опять заговорила мать.

Но тут уж отец, коренной питерский рабочий, заговорил:

– Нет, мать, ты в этом не права – не то время. Теперь, брат, полное равенство и свобода. Сейчас слово рабочего человека должно быть вернее документа. Кому бы он это слово ни сказал: товарищу, или подруге, или даже незнакомому. Слово есть слово, хоть умри, а выполняй. Язык не балаболка. За то, что сказано, надо головой отвечать. Надо знать цену слова.

Теряя веру в слово, мы мельчаем. Чуть что – подавай бумагу. А слово? Оно должно быть крепче бумаги, в нём честь человека. Иногда слышишь: «Мало ли что я говорил. А где бумага?» Нет, я так понимаю: если парень девушке обещал жениться – это закон. И тут Гоша не прав. Зря обидел девушку.

Несколько дней в душе Георгия происходила борьба. За эти дни он не видел Зину. Но ясно почувствовал, что любит её, и отец прав, и он зря обидел Зину.

В то же время какой-то бес глупого самолюбия всё время копошился в нём и мешал ему поступать правильно, по-рыцарски, по-мужски. Прийти, извиниться искренне, честно, попросить прощения и, сделав все по закону, наладить жизнь ещё лучше, красивее.

А червь глупого самолюбия точил: «Я же мог отказаться от регистрации, и никто бы мне ничего не сделал. Почему же она придралась к моим словам? Я же правду сказал: как бы она стала выкручиваться, если бы на моем месте оказался нечестный парень? Почему же она это не оценила и, несмотря на мои извинения, остаётся холодной и безразличной?»

А голос рассудка его резонит: «Разве так извиняются? Надо извиняться всей душой, без оглядки и без снисхождения к себе. Ведь она же действительно обиделась крепко. Ещё бы. Сам всё время твердил о любви, а как до дела дошло, то и сама выкручивайся!»

Во внутренних переживаниях и сомнениях пролетело несколько дней. Наконец голос разума и совет отца взяли верх, и он решительно пошёл к Зине и уговорил её пойти в загс. Но девушке явно было не по себе от этой регистрации, которая проходила в какой-то спешке, как-то украдкой, вроде какое-то нехорошее дело делают или нехороший поступок покрывают.

Зина не чувствовала никакой своей вины. Она глубоко, искренне полюбила этого человека и хотела иметь от него ребёнка.

Конечно, было бы хорошо воспитывать его в дружной семье. Но в крайнем случае она и одна воспитает малыша. У неё неплохая специальность, да и мама поможет.

Рассуждая так, Зина чувствовала себя свободной и независимой. Она жалела свои разбитые мечты, свою разбитую любовь, но не боялась остаться одна. И самое главное – она не хотела никаких суррогатов, никакой замены любви. Или любовь чистая, красивая, преданная, какая у них была все эти месяцы, или не надо никакой.

Она понимала, что для её будущего ребёнка важна регистрация. Но Зина не испытывала большого счастья от этой процедуры. Её вид и довольно безразличное отношение к регистрации опять стали злить Георгия. Она должна быть счастлива, что он их «общую вину» как бы взял на себя. И её скучный вид, отсутствие любви и внимания к нему раздражали Георгия. Углублялся внутренний конфликт, возникший в результате полного непонимания со стороны юноши женской психологии, которая значительно более сложна, нежна, легче ранима и труднее восстанавливаема, чем у мужчин.