Будни контрразведчика

Рональд брел по Пикок–Лейн, еле волоча ноги. Он провел остаток ночи без сна, терзаясь сомнениями. Может быть, нужно пойти в полицейский участок Ноттинг–Хилл и выручить Хаббард–Джонса? Или ему следует обратиться в Особое управление и убедить их арестовать всю шайку в «Роковом доме», пока те не удрали, предупрежденные об опасности визитом Хаббард–Джонса? Не в силах, как обычно, отважиться на самостоятельный поступок, он решил пойти на службу — вдруг там есть какие–нибудь новости, которые помогут ему принять нужное решение.

У двери «Акционерного общества Футлус» он остановился в сомнении. А что, если Хаб–бард–Джонса уже выпустили и он его ждет? Рональд уныло отворил дверь и вошел. И тут его подстерегала засада. Ему зажали рот с силой так, что все тело пронизала резкая боль, заломили назад руки, потащили вверх по лестнице и втолкнули в комнату, где он обычно работал.

— Бейтс, — лаконично объявил один из пленивших Рональда.

Рональд, ничего не понимая, поднялся с пола. Несколько человек вели тщательный и методичный обыск, не оставляя без внимания ни единой щели.

— Отойдите к стене, Бейтс. Руки на голову. Рональд повиновался и обнаружил рядом с собой Джока Мак–Ниша, тоже обхватившего голову руками и выглядевшего весьма нелепо. Они обменялись недоуменными взглядами. Ни Хаббард–Джонса, ни кого–либо из сотрудников не было видно.

Из «святилища» появился высокий и красивый молодой блондин.

— Так это вы Бейтс? Вас ждут, мистер Бейтс. — И с этими словами он взял Рональда за ухо и повел в «святилище».

Справка. Операция «Жмурки», ретроспективно. Когда слезоточивый газ рассеялся и кашель стих, Хаббард–Джонса охватило странное блаженство — газ и пары виски настроили его на смешливый лад, и в высшей степени серьезное предприятие каза лось теперь ему чуть ли не шуткой. Он с необычайной легкостью проник в дом, как и было задумано, через окно второго этажа, и очутился в узком коридоре.

Где–то вдали часы пробили полночь.

Он соскользнул по лестнице к массивной двустворчатой двери, которая вела в комнату с многочисленными яркими телефонами, пестрыми морскими кодами и мрачными телетайпами. Хаббард–Джонс озирался, как в тумане, пытаясь сообразить, зачем он здесь. Увидев огромный радиопередатчик, он смутно припомнил, что нужно выяснить, на какую он настроен волну.

Но, осторожно подкрадываясь к передатчику, Хаббард–Джонс заметил и многое другое: большие красные ведра с надписью «пожарное ведро», заглавия на морских кодах, неожиданно четко возникшую надпись, которая начиналась словами «Министерство оборо…», потом он почувствовал запах сигары и осознал, что тут кто–то есть. И с него сразу слетел весь хмель.

Он молниеносно обернулся, хватаясь за пояс… В дверях стояли командор Солт и лейтенант Игар. Они смотрели на Хаббард–Джонса участливо, словно посетители в больнице.

— Так–так–так, — произнес командор. К подобному сюрпризу Хаббард–Джонс не был подготовлен. Он настроился на встречу с вооруженными до зубов представителями восточного мира, но никак не ожидал увидеть перед собой холеных морских офицеров с сигарами в зубах. Хаббард–Джонс схватил первое, что нащупал на поясе (это была маленькая ручная граната), швырнул ее в моряков и бросился бежать. Он уже снова забрался на второй этаж, когда раздался взрыв и на пол посыпались штукатурка, крючки и фотографии военных кораблей. Конец справки. Вернемся в отдел наблюдения за иностранными гражданами, в «святилище», где Рональд только что выслушал гораздо более выразительное изложение этих же событий.

Бакстер Лавлейс окинул Рональда ледяным взглядом, Затем посмотрел на полного бледного человека с моноклем, сидевшего справа от него; затем на нахального блондина по левую руку; наконец, на девушку в углу, которая стенографировала беседу (это была Скромница — жива, слава богу, хоть и заплаканная, расстроенная, на Рональда даже не взглянула).

— Я глубоко разочаровался в вас, Бейтс.

— Виноват, сэр, — пробормотал Рональд, вытянувшись по стойке «смирно». Все это очень походило на заседание военного трибунала.

— Я назначил вас в этот отдел, так как полагал, что вы будете оказывать сдерживающее влияние на Хаббард–Джонса, всем известного несколько неустойчивой психикой. Кстати, если вас это в какой–то мере утешит, вчерашний эпизод положил конец его карьере. Я отправил его туда, откуда он к нам пришел, — обратно к иммиграционным властям. Что касается вас, Бейтс, вы поощряли его безумные затеи. Одним словом, Бейтс, вы проявили себя в крайне невыгодном свете. Я закрываю отдел — все равно от него никогда не было толку. А вы, — зеленые глаза сверкнули ледяными искрами, — вы можете считать себя в резерве на неопределенный срок.

Это было равносильно смертному приговору — изгнание из контрразведки, из прекрасного мира мечты.