Будни контрразведчика

Потом министр внутренних дел заметил:

— Проклятье. Бейтс пришелся бы сейчас весьма кстати, его пример помог бы нам поднять моральное состояние службы внутренней безопасности. Последнее время там в этом отношении неблагополучно.

— Тогда, — предложил «Q», — надо найти кого–нибудь еще. Введем в рассказ нового героя.

— А представьте себе на минуту, что эта дубина Солт вернулся бы в Лондон раньше Бейтса? И помчался докладывать Лавлейсу то, что выведал у Бейтса в Афинах? Правда, Бейтс в разговоре с Солтом умышленно исказил истину, обвинив во всем меня. Но все равно Лавлейс был бы предупрежден — и чем бы это могло кончиться?

Присутствующие взволнованно загудели:

— Мы бы, наверное, так никогда и не узнали…

— Лавлейсу все сошло бы с рук.

— Он остался бы среди нас…

— Предатель во главе службы безопасности…

— Нам чертовски повезло…

— Кстати, а кто именно помешал Солту вернуться в Лондон?..

— Понятия не имею…

— А это не Джонс, или как его там? Который…

— Конечно же! Хаббард–Джонс. Он давно подозревал Солта.

— Правильно, он тогда устроил налет.

— Хаббард–Джонс! Хаббард–Джонс!

Скоро все вокруг твердили эту фамилию, словно спасительное волшебное слово. Заседание подошло к концу.

— Жаль, что этот паренек нас подвел, — посетовал министр обороны. — Он мог бы нам сослужить неплохую службу.

Присутствующие единодушно согласились.

— Никуда не денется, — сказал бригадир. — Я эту породу знаю. Вернется как миленький. Что в старину говорили иезуиты? Дайте мне агента, когда ему двадцать, — и он мой навсегда.

И вот Рональд ковыляет вверх по лестнице. Он на Кенгуру–Вэлли, у себя дома — здесь, в убогой комнатенке, его единственное прибежище. Заседание на Даунинг–стрит, однако, не идет у него из головы. Зачем бригадиру понадобилось делать из Рональда героя? Приписывать ему все заслуги — будто он один разгадал тайну «Девяти муз», будто он бесстрашно, рискуя жизнью, вынудил Лавлейса сознаться в своих преступлениях? Зачем? Зачем? Старый негодяй, безусловно, замешан в этом деле. Быть может, соображал Рональд, Радкинс действовал из патриотических побуждений (хотя его патриотизм и оборачивался всем во вред), надеясь пустить свою долю доходов на расширение организации контрразведчиков–любителей? А Лавлейс искал только личной выгоды… Мысли у Рональда путались от боли и усталости. И вообще, какое ему до всего этого дело?

Он закрыл за собой дверь, опустился в единственное свое неудобное кресло и горестно вздохнул. Послышался шорох. Рональд поднял взгляд и увидел белокурую голову и синие глаза, любовно смотревшие на него.

— Привет, Скромница, то есть Киска, — сказал он. Его теперь уже ничто не удивляло.

— Зовите меня Джина, — попросила девушка. — О мистер Бейтс, Рональд… Ронни! Я люблю вас! — И она разразилась слезами, а вслед за нею и Рональд.

— Что с тобой сделали! — плакала Джина, гладя его изуродованное лицо.

— Да, мне пришлось тяжко, — признался Рональд. Крепко обняв его, она попросила:

— Давай уедем. Развяжись с этими подлецами. Обещай мне.

— Обещаю, — поклялся Рональд. — Не беспокойся. Я к ним ни за что не вернусь! Никогда.

— Послушай, любимый, умерла моя тетя и оставила мне маленькую зеленную лавку на окраине. Над лавкой — квартира. Давай поселимся там и забудем их — всю эту подлую банду.

— Давай! — радостно подхватывает Рональд. — И забудем. Больше мне ничего не надо. Забыть о них навсегда

7. Будущее тайного агента

В лондонском аэропорту приземлился сверхзвуковой трансатлантический авиалайнер. На площадке для встречающих стояли два тайных агента. Один из них наблюдал в мощный бинокль за приземлившимся самолетом. К самолету подкатили трап, открылась дверца, появилась старшая стюардесса. Она достала белый кружевной платок и вытерла им левую руку.

— Это значит, — пояснил агент с биноклем, — что тот тип, за которым наши охотятся, выйдет вместе с пассажирами.

— Понятно, — отвечал его коллега, младший по должности, хоть и старший по возрасту. В нем с трудом можно было узнать Рональда Бейтса.

Рональд украдкой поднес ко рту ручные часы (крошечный радиоаппарат) и передал сообщение. За несколько лет он сильно изменился. Он потолстел, облысел. Это был пожилой человек, и трогательно ребяческого в нем ничего не осталось. Искусственные зубы (подарок благодарной нации за выдающиеся заслуги) были плохо вставлены и громко лязгали, когда он говорил.

Через полчаса агентам объявили по радио, что операция закончена. Наши благополучно прикончили того типа, за которым охотились.

— Прекрасно. Теперь можно и по домам, — сказал Рональду начальник. — До скорой встречи!

На вокзале Виктория Рональд купил газету и сел в пригородный поезд. По дороге он вызубрил подробности футбольного матча на кубок страны, который состоялся в тот день в Хайбери.

Со станции пришлось ехать на автобусе, а потом долго идти пешком. Но вот Рональд дома, в ненавистной лавчонке, насквозь пропахшей гнилой картошкой.

— Это ты, Рон?

— Да, дорогая.

— Раковина опять засорилась.

— Сейчас прочищу.