Будни наемника (СИ)

— Вот это меня и беспокоит, — вздохнул я, понимая, что слова уже ничего не изменят в моей судьбе. Если ведьма собирается меня убить, то все равно убьет.

— Что может беспокоить того, кто стоит на волосок от смерти?

— Волосок, это не так и мало, — изрек я, стараясь, чтобы прозвучало весомо и мудро. — Меня тревожит собственное непонимание. Умереть не страшно, но страшно умирать, если ты чего-то не понимаешь. А я так и не понял — откуда берутся вервольфы?

Видимо, слово вервольфы не очень нравится оборотням, потому что от стен раздался скрежет зубов и глухое рычание.

— Что же, я окажу тебе такую честь, и ты увидишь, как появляются мои дети.

Ведьма довольно легко сошла со своего трона, подошла ближе.Жаль, в темноте я мог только определить ее рост и рассмотреть контур женщины — довольно высокая, под шесть футов, рослая, но не толстая. Для тысячелетней бабки сохранилась неплохо.

Мы долго шли по тоннелю, пока не уперлись в тупик, оказавшийся дверью.

— Открой, — приказала колдунья одному из своих «деток» и тот немедленно повиновался.

За дверью располагался не то еще один коридор, не то длинный и узкий зал, где было чуть-чуть посветлее, нежели в прочих помещениях, так что моим глазам понадобилось время, чтобы привыкнуть. Но прежде чем я начал что-то различать, почувствовал обжигающий жар, исходивший от низкого свода, словно там стоит плавильный котел. Потом в нос ударили запахи человеческих и звериных нечистот, пота и шерсти. Но сильнее всего здесь пахло болью и страхом. И неправда, что страдания не пахнут. Они прямо-таки источают запахи, просто не все способны их ощущать.

Постояв, немного обвыкнув, увидел, что от потолка идет множество трубок, из которых падают вниз светлые и явно горячие капли, бившие по головам людей, торчавших из колодок. А напротив, в деревянные оковы заключены волки.

Волки и люди одинаково стенали от боли, когда очередная раскаленная капля (уж не серебро ли это?), раскалывалась о голову, а кто из них издавал человеческий стон, а кто волчий хрип, уже не понять.

— Что это? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и ровно, чтобы в нем не отразился тот ужас, что я сейчас испытал. То, что предстало перед глазами, я не видел ни в одной пыточной. А здесь, как я видел, пытали юношей, почти подростков.

— Это рождаются мои дети, а муки — во их же благо, — с гордостью сообщила колдунья. Радуясь моему недоумению, смешанному со страхом, сказала. — Любые роды сопровождаются болью. Тебе, как мужчине, этого не понять, но я это хорошо помню, потому что, пусть и очень давно, когда я сама была женщиной, я тоже рожала, многократно испытывая муки, любя своих новорожденных детей и ненавидя их за причиненную мне боль. Так пусть же мои новые дети, появляясь на свет, сами почувствуют боль, что испытывала их мать, зато познают и счастье. Боль и счастье неразделимы, как любовь и ненависть. Людей и волков во все времена связывала взаимная ненависть, а это чувство гораздо сильнее других, потому что из него вырастает любовь. Ненависть человека и волка, сплетенная вместе, усиленная моими заклинаниями и болью, порождает новое существо, гораздо более сильное, чем человек, и гораздо умнее и хитрее волка. Если ты пройдешь дальше, то увидишь, как ненависть полностью вышла из этих слабых существ, став любовью, соединив вместе их души, а потом и тела в единое целое.

Первый шок прошел, и я уже более спокойно начал воспринимать стоны несчастных созданий, волею Фрионы превращающихся в оборотней. Значит, теперь наступило время иных вопросов — так сказать, более практичных. Тех, которые меня волновали с того момента, когда гномы сообщили об ограблении обозов.

— А почему серебро, а не другой металл?

— Без серебра мое заклятие не подействует, — пояснила Фриона. — У меня было много времени это выяснить и проверить — почти тысяча лет. — Ведьма сделала паузу, потом топнула ногой. — Да, прошло тысяча лет после того, какмогущественные маги победили меня и бросили в этой пещере, сочтя мертвой. Но я выжила, за сто лет собрала силы не по крошкам даже, а по крупицам. Вначале я мечтала отомстить, но потом в мое сердце вошла любовь. Маги, что убивали меня, они просто люди — слабые, ни на что не годившиеся, кроме как на убийство одной женщины. Зачем таким жить? Но пусть вместо слабых людей появятся совершенные создания. И я решила, что самое лучшее — соединить несоединимое. А человек и волк — самые могущественные существа.

— А медведь или лев не подойдут? — перебил я хозяйку. — Медведь — это хозяин леса, а лев — король зверей.

— Медведей слишком мало, чтобы от них был какой-то толк. А что такое лев?

— Лев — это кошка, только с гривой и очень большая.

— Кошка не подойдет, — отмахнулась колдунья. — Эти зверьки слишком своевольны, как и иные волшебные существа, они ненавидят моих детей. Всех кошек нужно убить.

Ну да, ну да. Я же и сам подозревал, что в котах есть нечто волшебное, да и брауни намекал, а теперь исчезли последние сомнения. И кошки умеют распознавать оборотней.