Будни отважных

«Все, что требовалось, сделал. Необходимо последнее усилие. Оно заключается в том, чтобы для переговоров прибыли люди решительные и наделенные высокими полномочиями. Чтобы самые недоверчивые поверили их слову и обещанию. Ждите приглашения и немедленно на него соглашайтесь».

— Переговоры вести обязан я, — безапелляционно заявил Воронин, познакомившись с запиской. — Мне больше веры будет. Все ж таки я начальник милиции.

— Ишь ты, какой авторитетный, — усмехнулся Дегтяревский и, подумав, твердо сказал: — Поехать придется мне. А ты подыщи для меня хорошего помощника, на которого можно положиться, как на самого себя.

— Ну и поехали вместе, — предложил Воронин, сам не веря в разумность сказанного.

Дегтяревский укоризненно покачал головой:

— И это говорит опытный командир!.. А если что не так? Эх ты...

— Ладно тебе... Возьмешь с собой Блохина. Молод, правда, но смел, опытен, не теряется в любой обстановке. Словом, обстрелянный по всем правилам хлопец.

— Это который прихрамывает слегка?

— Он самый. Память фронта. Ранен был в левую ногу. Да и здесь уже ранение в грудь получил. Еле выкарабкался.

— Хорошо! Решили!

Через несколько дней после этого разговора к Дегтяревскому постучала пожилая женщина. Она зябко куталась в драный платок. Протянула клочок бумажки. С трудом разбирая каракули, начальник особого отдела прочитал:

«Присылайте представителя для переговоров. Хотим сдаваться. Мелехов».

— Куда же ехать? — спросил Дегтяревский, разглядывая долгожданную гостью, наверняка связанную с бандой через своего мужа.

— Езжайте в хутор Меркуловский, обратитесь к Григорию Калмыкову, его все там знают. Он сведет куда надо, а я не знаю. Можно идти?

— Можно, — разрешил Дегтяревский и сам заторопился.

Вскоре он уже отдавал приказание Блохину.

— Получи на складе ящик махорки, папиросы и бутыль спирта. Как-никак, в гости едем к пьющей и курящей братии, — усмехнулся он, — хорошенько все приторочь. Через час выезжаем. Оружия не брать.

— Может, по маузеру не помешает? — осмелился спросить Иван.

— Зачем? Мы целую подводу оружия из лесу привезем.

— Так-то оно так... — почесал за ухом Иван.

— Нет, брат. Не положено в таких случаях дипломатию нарушать.

— Так ведь для бандитов разве закон писан...

— Для них, может, и нет, а для нас обязательно... А что это ты об оружии печешься?

— Ну, чтоб в случае чего подороже житуху отдать.

— А-а... Вот чего. Тогда все в порядке. Только жить и мне не надоело.

Моросил холодный дождь. Пока доехали до Меркуловского, шинели набухли, тело покрылось «гусиной кожей», пальцы на руках занемели. Калмыкова разыскали быстро. Тот их уже поджидал.

— Может, погреетесь?

— Нет, — ответил Дегтяревский. — После будем греться. Собирайся.

Подъехали к Дону. На дно остроносой лодки сложили всю поклажу, сели сами и поплыли, держа за поводья отфыркивающихся рядом лошадей. Веслами греб молчаливый Калмыков.

Выбравшись на песок, пошли пешком по тропинке в глубь леса: впереди Калмыков, за ним Дегтяревский, последним — Блохин.

Стемнело. Лес поднимался по обе стороны почти невидимой тропки. Мокрые ветви хлестали по рукам, по лицам. Кони натягивали поводья. Шли с полчаса. Вдруг раздался охриплый окрик:

— Стой, кто идет!?

— Начальник окружного чека Дегтяревский! — послышалось в ответ.

Пауза. И неуверенно:

— Проходи.

Почти тотчас открылась небольшая поляна с огромным костром посередине, вокруг которого сидели и стояла бородатые оборванные люди.

Рядом высились остроконечные пирамиды винтовок, зачехленные пулеметы. Под сенью широченного вяза у тачанки с сеном переступали с ноги на ногу кони.

Твердым шагом Дегтяревский подошел к молчаливой, настороженной толпе, поздоровался. Ответили вразнобой.

— Эх, чему вас тут только учат, если начальству ответить как следует не можете? — с веселой укоризной бросил Дегтяревский. — Придется спросить с вашего командира.

Тон был взят верный. Бородачи, до этого напряженно следившие за пришедшими, зашевелились, переглядываясь, заулыбались, раздался сдержанный смех. От костра отделились двое. Оба невысокие, плотные, ничем не отличающиеся от остальных.

— Мелехов, — произнес один. — А это мой адъютант.

Блохину показалось, что по лицу адъютанта скользнула мимолетная улыбка. Дегтяревский тоже представился и сразу же деловым тоном предложил:

— Постройте э-э... всех.

Мелехов хотел что-то возразить, но адъютант шепнул ему несколько слов и тот кивнул головой.

Неровной, расхлябанной линией стояли три десятка бандитов перед двумя представителями Советской власти: чекистом и милиционером. Впрочем, не бандиты уж это были, а сломленные духовно люди, которые желали только одного — чтобы им сохранили жизнь. Не давая никому опомниться, Дегтяревский заговорил, как уже о решенном деле, об условиях сдачи в плен.