Будни рэкетиров или Кристина

Планшетова в две секунды спровадили. Впрочем, тот и сам, казалось, был рад убраться восвояси. МНОГО БОЛТАТЬ ОБ УБИЙСТВЕ И СЕРЬЕЗНО ВЗЯТЬСЯ ЗА ДЕЛО – ВЕЩИ АБСОЛЮТНО РАЗНЫЕ.

– Я тебе покушать привезла, – щебетала Кристина, высвобождаясь из объятий Андрея.

– И все?

Кристина замотала головой.

– Нет, не все, Андрюша. Я от него ухожу. – В изумрудных глазах сверкнули слезы. – И остаюсь с тобой. Если не выгонишь…

Андрей крепко обнял ее:

– Как ты могла такое подумать? Но, одно условие. Я тебя никуда больше не отпущу. Никогда.

– Даже на кухню?

– На кухню можно, – подумав, согласился Андрей.

* * *

Переселившись «окончательно и бесповоротно» в крохотную хрущевку Андрея, Кристина взялась переоборудовать откровенно холостяцкую квартиру по своему вкусу и разумению. Она вила гнездышко, и, надо сказать, что, принимая во внимание весьма скудные средства под рукой, выходило весьма неплохо. С мужем Кристина не общалась. Даже по телефону не звонила. Так по крайней мере, она заявила Андрею, когда он поинтересовался, как там поживает Вась-Вась?

– Понятия не имею. – ее глаза были чисты, как вода высокогорного Клухора.[23] – А почему ты спрашиваешь?

Бандура был не в духе и только искал повода для ссоры.

– Да так, просто. Кстати, как ты считаешь? Не тесновато Ваську в трех комнатах? Лишние квадраты не жмут?

– Ты о чем, Андрюша? – Кристина сразу как-то осунулась.

– О том, что две лоджии, холл и окна на набережную, – слишком жирно для старого мудака.

– Пожалуйста, не кричи, – попросила Кристина. Выглядела она беззащитно, словно снова сделалась несчастной маленькой школьницей, которую вечно пьяный мерзавец отец надолго разучил улыбаться.

– А я и не кричу! – повысил голос Андрей. – Ты позвони дауну, узнай, как там твоя «девяносто девятая» модель поживает. Не заржавела в гараже? В сауне с травматизмом как?! Никто кипяточком не ошпарился? Рэкетиры какие левые не наезжали? Ой, боюсь, со дня на день пожалуют!

Кристина всхлипнула, не похожая на саму себя. Это его окончательно достало.

– Так вот, я тебя спрашиваю, не жирно хорек устроился?!

– Андрюша, что на тебя нашло? Мне с утра нехорошо. Живот болит. И ноги крутит!

– А у болвана ничего не крутит?!

Кристина расплакалась.

– Мне казалось, – проговорила она сквозь слезы, – что тебе была нужна я. А не сауна с машиной. Очень жаль, но видать, я ошиблась… – ее лицо позеленело. Согнувшись пополам, Кристина выскользнула из кухни и исчезла в ванной. Андрей поспешил следом, но дверь захлопнулась перед носом. В ванной побежала вода. Потом Андрей разобрал плеск и подумал, что Кристина умывается. А затем ее шумно и мучительно вырвало.

– Кристина?!..

Ответа не последовало. Андрей прижался ухом к двери, но услышал лишь журчание воды.

– Кристина. У тебя все в порядке?

«А ты не слышишь, кретин, в каком она порядке?»

Он караулил под дверью не менее получаса. Наконец, отодвинулась щеколда. Кристина была бледна, и казалась совсем потерянной.

– Что с тобой, детка? Тебя тошнит?

Кристина, держась за живот, прошла в комнату и улеглась на кровать, укрывшись одеялом с головой.

– Ты что, отравилась?

– Иди покушай, милый. – Слабым голосом попросила она. – Куриный суп на плите. С клецками, как ты любишь. Салат в холодильнике.

– А с тобой-то что?

– Ничего. Пройдет. Не волнуйся.

По пути на кухню Андрей испытал уколы раскаяния, впрочем недостаточные, чтобы испортить аппетит.

Весьма обстоятельно поужинав, наевшись до отвалу, как сказал бы отец, или натасовавшись по самые гланды, как наверняка выразился бы Протасов, Андрей вплыл в комнату и приземлился на краешек кровати. Кристина лежала зажмурившись, и дышала ровно и тихо.

– Кристя?… – шепотом. – Ты как? Получше, а?

Она нерешительно кивнула. Губы дрогнули, сложившись печальной улыбкой.

– Ты не обижайся, хорошо? – попросил Андрей, по-своему истолковав ее состояние. – Я это… ну… сорвался… Ты понимаешь, день такой сегодня… Десять часов на ногах. Туда-сюда… Там крик, там угрозы… Осточертело мне все… Вот… Не принимай близко к сердцу, ладно?…

Кристина высвободила из-под одеяла руку и откинула ему челку со лба.

– Волосы у тебя такие мягкие.

Бандура воспрянул духом.

– Ты не сердишься, да? Терпеть не могу с тобой ссориться. Мир, да?

Кристина ласково улыбнулась.

– Ты такой красивый у меня. И такой глупый.

– Почему это, глупый?

– Не знаю. Наверное, потому что молодой…

* * *

К вечеру разговор снова коснулся Бонасюка.

– Ты извини, что я сорвался, – попросил Андрей. – Просто я подумал… Мы с тобой тут ютимся, как кроты в норе, а он в шикарной квартире проживает. У него машина, а у нас нет. Ну, на фига этому черту машина, если его, как ты сама говорила, от общественного транспорта прет?

– Он ездит на дачу. Редко, но ездит.

– Так у него еще и дача?! Вот и скажи – разве это справедливо? Ты ему бизнес раскрутила, чтобы он в баксах купался, а мы тут на сухарях сидели? Нет, ты что, Собес?

– Мы не сидим на сухарях.

– Пока не сидим…

– Перестань, Андрей… Не пугай меня… – в соответствии со своими словами Кристина и вправду побледнела.