Будни революции. 1917 год

В этот день – 14 марта 1917 года по старому стилю – в столичной «Петроградской газете» было опубликовано обширное интервью с великим князем Кириллом Владимировичем. Этот представитель царской фамилии находился в те дни на виду. Многие петроградцы видели его лично на улицах города в шинели, украшенной красным бантом, во главе военной колонны гвардейского морского экипажа, проследовавшего к зданию Таврического дворца. Великий князь приветствовал революцию, и похоже, что делал он это действительно искреннее. Напомним, что в самом начале года Кирилл Владимирович подвергся опале, отстранению от дел. И вызвано это было коллективным письмом родственников Николая II самому императору с требованием, чтобы он отрекся от престола. Знаковая фраза «Ники, уходи» тогда часто повторялась в пересказах и пересудах. Так вот, инициатором этого коллективного письма-протеста был именно Кирилл Владимирович. В первые дни после победы революции великий князь явно пытался стать рупором общественного мнения, субъектом большой политики, не чураясь явно популистских приемов. Он заявлял: «Я не раз спрашивал себя, не сообщница ли германского императора Вильгельма наша бывшая императрица, но всякий раз силился отогнать от себя эту страшную мысль». Эта фраза призвана была убедить читателя в том, что императорский двор предательски сотрудничал с врагом.

Но появились к этому дню и настоящие персонажи большой политики, которые уже интуитивно чувствовали, что события в России развиваются в катастрофическом направлении.

Сергей Дмитриевич Сазонов, министр иностранных дел России, отставленный царем в 1916 году, в тот день в разговоре с французским послом заявил: «Мы заслуживали этой кары… но я не думал, что она будет так сурова. Вы знаете, как я люблю императора, с какой преданностью я служил ему, но я никогда не прощу ему, что он отрекся за сына. Он не имел на это права…» Пожалуй, впервые столь определенно было озвучено понимание случившегося – то, что потом станут говорить, без преувеличения, миллионы. Отречение Николая от престола не только за себя, но и наперед за своего сына Алексея фактически породило вакуум власти. Безвременье, которым удачно воспользуются политические радикалы. Уже в марте в России фактически возникло двоевластие. Легитимность Временного правительства и Временного комитета Государственной думы активно, а главное, успешно оспаривали Советы рабочих и солдатских депутатов, обладавшие реальной вооруженной силой. А вот если бы Николай передал трон своему 13-летнему сыну, назначив при этом регентский совет, все, как казалось тогда, выглядело бы основательно и разумно. Кстати, для сравнения. Петр I был провозглашен царем в возрасте десяти лет при регентстве своей старшей сестры царевны Софьи. Так что дело было не в возрасте наследника. О чем и рассуждал бывший министр иностранных дел Сазонов: «Разве существует какое бы то ни было законодательство, которое разрешало бы отказываться от прав несовершеннолетних? Что же сказать, когда речь идет о самых священных, августейших правах в мире. Прекратить таким образом существование 300-летней династии, пресечь грандиозное дело Петра Великого, Екатерины II, Александра Второго – какая слабость. Какое несчастье». Что ж, сказано с горечью и от чистого сердца. Но даже такие сетования ряды сторонников монархии в тот момент не умножали.

28.03