Будни революции. 1917 год

В эти дни сто лет назад – в апреле 1917-го – события в России развивались бурно, причем не только в сфере политической. Культурная жизнь тоже давала много поводов для обсуждения, споров и конфликтов. Цитирую по одной из московских газет: «Оперная звезда покидает казенную сцену. На этих днях окончился контракт дирекции казенных театров с Федором Шаляпиным. Нам сообщают из верных источников, что он категорически отказался от возобновления контракта и заявил о своем уходе с казенной сцены. Спектакли весеннего сезона с участием Шаляпина в Большом театре не состоятся. Артист будет гастролировать у Зимина (владельца частной оперы). Причины ухода толкуют неясно». Неясность в творческом процессе, конечно, присутствует во все времена. Однако в данном случае само по себе навязчивое употребление слова «казенные», «казенное» проясняет ситуацию. Революционный дух свободы захлестнул всех и вся. Но выражалось это не просто в бунтарстве или даже анархии. На глазах росло самоуважение, корпоративная солидарность, осознание собственной важности. Да, это выглядело порой комично, дворники вместо того, чтобы убирать дворы и улицы, организовались в Союзы дворников, выбрали руководителей, спешили на совещания, вели дебаты, дискуссии. Что говорить о представителях творческих профессий, людях мнительных и капризных. Продолжим цитату: «Автономия сейчас повсюду. Если даже уголовные преступники в тюрьмах постановили выбирать себе надзирателей, неудивительно, что в театрах возбудился вопрос о “самоуправлении”. В грубых чертах схема такой автономии заключается в том, что артисты данного театра составляют “коллегию”, которая руководит театром путем кооптирования в нее новых лиц, то есть управляется выборными лицами. Что ж, есть примеры жизнеспособности такого рода самоуправляющихся театров, например Русское оперное товарищество. Но кто знает, насколько такие артистические кооперативы устоят при первом же натиске грубой действительности. Потому что подлинной причиной разложения является профессиональная разрозненность артистов и чрезмерный их индивидуализм». Что ж, сказано горько, но верно, а главное, – не об одном только театре.