Будни Севастопольского подполья

Костя решил бежать из Крыма и под видом «мешочника» пересечь линию фронта. И бежал бы. Но как-то мартовским вечером, когда он, готовясь к побегу, чинил свой старенький велосипед, со двора в хату вошел матрос. Одежда его была изодрана, скулы и нос заострились, щеки запали, только глаза, прежние горячие глаза Кузьмы глядели из темных впадин. А он считал Кузьму погибшим!

— Откуда ты объявился? — Костя бросился к нему навстречу.

— Считай, с того света! Скажу напрямик: бежал из концлагеря и по старой дружбе пришел к тебе. Не побоишься схоронить денька на два?

— Тебя? Плохо же ты меня знаешь!

— Ты не серчай… Я потому спросил, что теперь, сам знаешь, все запуганы.

После ужина они пошли спать в деревянный сарайчик, набитый сеном. Уснули только на заре. Кузьма был сдержан, больше слушал, чем говорил. А Костя рад был излить душу, выплеснуть накопившуюся горечь.

Три дня Кузьма прожил на Куликовом поле.

— Что же делать? Подскажи, — пристал к нему Костя.

— Только не бежать! Не прятаться! Надо бороться с фашистами.

— В одиночку?

— Почему в одиночку? Скажем, вместе со мной, с моими товарищами.

— А что я должен делать?

— Перво-наперво достань одежду для ребят, несколько гранат и два паспорта. Сумеешь?

Костя раздобыл все и одел своего друга: дал ему отцовское белье, пиджак, а потом позаботился и о других. С того дня он и начал выполнять все поручения Кузьмы.

Вскоре Кузьма опять заночевал у него и тогда уж рассказал о себе и товарищах.

Нелегко пришлось Кузьме. Восемь страшных голодных месяцев провел он в концлагерях для военнопленных. И лишь месяц назад сбежал с двумя товарищами — шофером Иваном Ливановым и младшим лейтенантом Пахомовым Максимом. Бежать помог им друг Ивана, коммунист, бывший артиллерист, гвардии старшина по имени Александр, или, как его все звали, Саша. В дни обороты он вместе с Иваном служил в артиллерийском полку Богданова.

Сам старшина в плену не был. Точнее: в первый день, когда колонна пленных проходила да Лабораторной улице, женщины и ребятишки выбежали с хлебом и ведрами воды им навстречу. Измученные жаждой пленные бросились к воде. В поднявшейся суматохе Александр скрылся от конвоиров в доме Петьки Америки, откуда через день перебрался на Корабельную сторону к знакомой девушке Лиде Нефедовой, которая теперь стала его женой. С помощью Лиды и соседей он получил немецкий паспорт, устроился учителем в школу и начал сколачивать тайные группы патриотов.

Через Петьку Америку Александр передавал в концлагерь друзьям антифашистские листовки и, подготовив все, назначил день побега.

Иван, Максим и Кузьма бежали, и старшина вместе с ними отправился в лес в надежде установить связь с партизанами. Но партизаны, теснимые карателями, отошли далеко на восток. Измученные двухнедельными поисками, истощенные голодом, они вернулись ни с чем. И Александр энергично взялся за создание подпольной организации патриотов.

— Саша прав. Без участия и помощи местных жителей нам не обойтись, — говорил Кузьма, допивая кружку козьего молока. — Без документов, без одежды, без квартир податься некуда. Переловят нас. Потому я и пришел к тебе.

Кузьма опрокинул все Костины планы. Зачем бежать? У него теперь ясная цель. Кузьма свяжет его с подпольем. Конец трусливой заячьей жизни! Да, не бежать, не прятаться, а бороться! И не в одиночку, а вместе с товарищами!

Ему тогда очень хотелось хоть одним глазом взглянуть на того, чья твердая рука направляла работу подполья. Каков собой этот старшина? Жаль, что нельзя повидать — не положено по условиям конспирации.

В марте было солнечно и тепло по-летнему. На Историческом бульваре уже отцвел миндаль и облилось красными соцветиями иудино дерево. В один из таких теплых дней Кузьма пришел к нему и сказал:

— Пойдем. Саша хочет повидать тебя, потолковать. «Значит, мне доверяют», — радостно думал Костя, поднимаясь с Кузьмой к вершине Зеленой горки.

Слободка осталась внизу. Предгорная степь уже проснулась, прогрелась, густо покрылась травой, зацвела. Солнечными пятачками выглядывали из травы одуванчики, гордо поднимали красные головки стройные тюльпаны, веяло запахами крымской полыни.

— А вот и Саша, — сказал Кузьма.