Будни Севастопольского подполья

— Меня ж сразу арестуют и по этапу в рейх.

— Не бойся! Иди прямо к начальнику полиции Пьеро. Он поможет. И не теряй связи со мной…

Поведение начальника полиции давно уже привлекало внимание Ревякина. Переезжая на лодке или на катере через Северный рейд, Александр всегда прислушивался к разговорам женщин. Рыбачки обычно последними словами честили коменданта, который не давал им пропусков в город, чтобы отнести передачи мужьям и братьям, заключенным в концлагеря. Получалось, всякий раз их выручал Пьеро, который всегда давал пропуска.

— Он немец? — поинтересовался однажды Ревякин.

— Да нет! Тутошний он. Из рыбацкой семьи, — отозвалась пожилая женщина. — Кабы не Володя Пьеро, наши мужья померли бы с голоду за колючей проволокой.

— А почему у него такая фамилия?

— Говорят, у него в роду были греки.

Поведение Пьеро казалось загадочным. Быть может, он, предвидя крах оккупантов, хочет заручиться расположением населения?

Ревякин прислушивался к разговорам, осторожно расспрашивал жителей, школьников и узнал еще кое-что. Пьеро выручил из беды несколько парней, которым угрожал арест за саботаж: дал им биржевые карточки, необходимые справки и устроил на работу в пожарную охрану, где работал Фетисов. А потом Ваня Пиванов рассказал Ревякину, что трое пленных через родственников получили от Пьеро паспорта и бежали из лагеря. Посылая Мариченко в полицию, Александр стремился не только к тому, чтобы иметь там своего человека, ему представлялся удобный случай еще раз проверить Пьеро.

Пьеро охотно принял добровольца. Узнав, что Володя окончил десятилетку и понимает по-немецки, он направил его в комендатуру, где нужен был переводчик. Володя не только переводил, но и выписывал пропуска, выдавал жителям необходимые справки, периодически дежурил по участку. Словом, Володя стал в курсе всех дел и комендатуры и полиции. Через него Ревякин узнавал о секретных приказах городской комендатуры, обо всем, что творилось на Северной стороне. Как-то он рассказал, что ночью комендантский патруль задержал трех вооруженных партизан. Их привели в участок и начали избивать. Прибежавший из дому Пьеро прекратил расправу и сделал выговор дежурному, что тот не вызвал его немедленно в участок. Задержанные были освобождены. Коменданту Северной стороны Пьеро сказал, что эти люди выполняли его задание.

Чтобы выяснить отношение Пьеро к подполью, Ревякин посоветовал Мариченко дать ему газету «За Родину» и, если тот спросит, откуда она, сказать, что подобрал на улице. Прочитав газету, Пьеро спрятал ее в карман, посмотрел на Володю большими умными глазами и тихо сказал: «Найдешь еще — приноси». Володя Мариченко стал давать Пьеро все свежие номера «За Родину», и тот ни разу даже не спросил, где он их берет. Только стал чаще назначать его в ночное дежурство по участку и доверительней относиться к нему. Между ними словно установился молчаливый контакт.

Вскоре произошел случай, который намертво связал их судьбы.

Как-то в январе Володя задержался в комендатуре дольше обычного. Кроме него и коменданта Швабе, старого служаки из резервистов, никого не было. В это время в помещение вошел рябой мужчина, назвался Барюковым и спросил коменданта. Переводчица уже несколько дней болела, и Володе пришлось быть посредником в разговоре. Швабе, хоть и понимал по-русски, но говорить не умел. Барюков заявил, что в пустующей крайней хате на слободке — два партизанских разведчика. Они зашли, когда темнело, и, наверно, остались ночевать.

Швабе тут же позвонил в городскую комендатуру и в СД Майеру, затем вызвал наряд жандармов и карателей и приказал немедленно арестовать партизан.

Через час арестованные были доставлены в комендатуру, где их уже поджидал офицер-эсэсовец, прибывший из города на катере. Когда партизан под конвоем увезли в город, Володя поспешил рассказать обо всем Пьеро. Тот уже спал и вышел на стук в исподнем белье и накинутой на плечи шинели. Чтобы не разбудить детей и жену, они прошли на кухню. Перечисляя приметы партизан, Володя увидел, как Пьеро побледнел.

— Это же… ко мне шли, — прошептал тот. — Ах, рябая змея! Прикидывался своим… Он и других выдаст. Должны еще прийти.

— Заткни ему глотку, — предложил Володя.

— Его увезли в город?

— Нет, он остался.

— Значит, дома, — густые черные брови Пьеро сошлись на переносице, а глаза недобро сверкнули. — Вот мы и возьмем его будто на допрос в СД, к Майеру. Подожди тут…

Через несколько минут он вернулся уже одетый по форме и спросил:

— Ты знаешь, где стоит мой ялик?

— Знаю.

— Вот туда его и отведем. Будет гадюка собой рыбу кормить.

Перед уходом Пьеро взял с кухонной полки гирю и положил в карман.

Когда на следующий день агенты службы безопасности появились на Северной, то Барюкова в хате, где он жил один, не оказалось. По слободке поползли слухи. Одни говорили, что он сбежал, другие — что за предательство убит партизанами, третьи уверяли, что утонул.

Об участи, постигшей предателя, узнал Ревякин, которому Володя все рассказал.

— Сейчас идет следствие. Боюсь, как бы меня и Пьеро не зацапали.