Будни Севастопольского подполья

— Господин полицай, разрешите сходить во двор оправиться?

Ахмет, набивший рот кашей, молча кивнул. Мальчик казался ему смирным и послушным.

Толик не спеша вышел из кухни.

Полицай успел опустошить еще миску каши, выпить два стакана чая, а Толик все не являлся. Ахмет забеспокоился, все чаще стал поглядывать на дверь. Наконец он встал и вышел во двор.

С искаженным яростью лицом Ахмет вернулся в дом.

— Гавары, паразыт, куда он ушель?

— Xiбa ж я знаю? Я з вами була, пан полiцай.

— Брешешь, собака! Ты подговориль его! Я поймай твой сын — на куски резить буду. — Ахмет размахнулся и ударил женщину по лицу…

А Толик в это время сидел через два дома в подвале рыжего Тимки. По его просьбе Тимка торчал на дороге, издали наблюдая за их домом.

Вскоре он прибежал к Толику с вестью: полицай ушел в город.

Целый день Толик просидел в подвале у Тимки, а когда начало смеркаться, пробрался к развалинам, отыскал оставленную в камнях сумку с едой и помчался к брату на Лагерную.

Вторая волна

Михайлова тянуло на волю. Хотелось всей грудью вдыхать просоленный воздух, бодрящие запахи пробудившейся земли. Три недели ни шагу из хаты! Лишь по ночам выходил он во двор подышать, поглядеть, как советские самолеты бомбили транспорты в бухте, склады и станцию. Сегодня он на слободке доживает последние часы. С наступлением ночи вместе с хозяевами он покинет конспиративную квартиру и переберется за город в пещеру.

Стемнело. Хозяйка Евдокия Ленюк поставила разогревать ужин и принялась укладывать в мешки съестные припасы, одежду и всякую мелочь. Как знать, сколько придется скрываться в каменном чреве Делегардовой балки? Она спешила закончить сборы до прихода мужа Василия, который работал стрелочником на станции.

Нетерпеливо поджидал его и Михайлов. Удалось ли Василию напоследок сорвать отправление поездов на фронт? За минувшие три недели ни одной аварии, ни одной задержки эшелона. Группа напугана арестами, люди растерялись.

Набросив на широкие плечи пиджак, Михайлов вышел из хаты. Высокая глинобитная стена наглухо отгораживала дом от улицы и соседей. Через пролом от снаряда в стене двора он выбрался к развалинам соседней улицы и остановился возле двух старых акаций.

Ночь светлая, лунная. С косогора хорошо видна другая сторона Южной бухты, где на крутой горе в развалинах лежал город. Возле Константиновского равелина зыбилась, сверкала серебристая дорожка, убегавшая от берега далеко к горизонту.

Как приятна освежающая вечерняя прохлада после комнатной духоты! Как волнуют терпкие запахи весны! Такие весенние ночи бередят душу, горячат сердце и кровь. Михайлов долго стоял, мысленно перебирая события последних трех недель.

Да, порвав с Ревякиным, он обрек себя на изоляцию. Раньше, что ни день, забегали к нему Саша, Василий Осокин, Дуся Висикирская, Галина Прокопенко, делились новостями о победах на фронте, приносили листовки, газету «За Родину». Он постоянно чувствовал дыхание Родины, ощущал биение пульса города и подполья, вместе с товарищами переживал их большие и малые радости. И вдруг все оборвалось. Не давала о себе знать даже Дуся Висикирская, эта отзывчивая, со щедрой душой женщина, которая в тяжкие дни после побега из лагеря первая пришла ему на помощь, укрыла его от преследователей. Казалось, железная стена отделила его от всего мира. К тому же он просчитался: станцию не удалось парализовать. И получается — он не оправдал делом свой отказ идти в лес к партизанам. Саша был прав во всем.

Михайлов не знал причин провала Ревякина, Гузова, Ливанова и терялся в догадках. Предательство это или дело рук тайной агентуры и провокаторов? Кто еще схвачен полицией? Кто-то уцелел? Но кто? Особенно волновала его судьба женской группы: Галины Прокопенко, Дуси Висикирской, Нины Николаенко, Елены Тютрюмовой. Это была созданная им подпольная группа. Арестованы они или нет? Быть может, вместе с ними опять удастся наладить выпуск листовок, возродить городское подполье?!

Он поручил Евдокии Ленюк разузнать о женщинах. Оказалось, Лабораторная находится под усиленным наблюдением. Днем и ночью улицу патрулируют солдаты карательного отряда и полицаи. Улица просматривается насквозь, каждый дом на виду. Пешеходов мало. Зайти к Галине Прокопенко — не ускользнуть от глаз тайных соглядатаев. От знакомых Евдокии Ленюк удалось выяснить: Галина больна, лежит дома. Судя по тому, как назойливо крутятся у ее дома полицаи, квартира ее на подозрении. У Дуси Висикирской полицейская засада, сама она успела скрыться.

Стало быть, женская группа тоже провалена. Первая волна репрессий, нагрянув внезапно, унесла в пучину большую часть организации. Теперь поднимается новый вал. Обрушась, он сметет все, что осталось от подполья. Как избежать этого?