Будни тёмного мага

В качестве свидетельницы и подружки невесты болталась эта Кларетта. Та, которая Одану наряжала. Я ей, к слову, не нравился, хотя невеста и не ляпнула про мою сущность.

У порога храма Одана забеспокоилась, с тревогой посмотрела на меня:

— Лэрзен, а ты сможешь? Это же храм Светоносного.

Понимает, что со мной там может быть.

Всё верно, Одана, это одно единственное место, где я чувствую себя неуютно, где признаю светлую силу. Но четверть часа выдержу.

— Руку давай, — вместо ответа произнёс я.

Ощущения были схожи с прошлым разом. Дискомфорт на грани физической боли, осознание своей чужеродности, желание немедленно уйти. Но я шёл. Смотрел прямо перед собой и шёл к фальшиво улыбающемуся жрецу, храня внешнее спокойствие.

В первый и последний раз вступаю в этот храм: в нём слишком много светлой энергии. Она душит, выдавливает меня.

Придерживая Одану за талию, помог подняться на специальную приступочку перед статуей бога, подождал, пока она коснётся его, помолится, и спустил обратно. По обряду вслед за ней подняться должен я, но Светоносный — не мой бог.

Настроение несколько улучшается при виде кулонов Олонис в руках помощника жреца. С этой богиней мы ладим, она пускает к себе абсолютно всех.

Не пропали даром мои денежки, нам ещё благословение из Медира передают. Или это Канара?

— Одана, ты писала Канаре, что выходишь замуж? — шёпотом интересуюсь, пока Кларетта расправляет подол платья невесты.

Одана кивает и призывает к тишине: жрец уже начал церемонию. И не один — из внутреннего помещения вышла Канара, приветливо улыбнувшись нам обоим. Хоть кто-то на меня косо не смотрит.

Особенно долго жрец выспрашивал, добровольно ли решение невесты, будто открыто обвинял меня в принуждении, но потом наконец соизволил окропить святой водой и, положив руку на склонённые головы, объявил мужем и женой по законам Империи. Надел кольца, важно передал подарки от Олонис, которые нам надлежало водрузить друг другу на шею, сделал запись в книге регистрации браков и через пару минут, показавшихся мне вечностью, выдал брачное свидетельство. Теперь оставалось только заверить эту бумажку у властей — сущая формальность. Отказать мне не имели права.

Выйдя на улицу, я расстегнул воротник и долго не мог отдышаться. Стоял, прислонившись к стене, пугая частым шумным дыханием новоявленную супругу. Сказал, что просто душно стало — в храме и впрямь не продохнуть, Одана тоже дурноту почувствовала. А самого изнутри трясло.

Отпраздновали создание новой семьи в ресторане, куда таки пришла пара знакомых новобрачной, и отправились домой к жене, увезя с собой подарки и пожелания счастья.

Кстати, из Медира приехали родственники Оданы — её кузен Лушар с семейством. Они опоздали на церемонию в храме, но к снятию вуали с супруги и первому поцелую успели. Бросали нам под ноги лепестки тюльпанов.

Канара проводила нас до порога и передала благословение своей богини.

Наконец она ушла, попросив перед отъездом зайти к ней в гостиницу.

Одана заперлась в ванной, откуда вышла в новой ночной рубашке. Расчесала волосы, откинула одеяло с кровати, кокетливо приподняла подол и вопросительно посмотрела на меня:

— Лэрзен, ты же хотел. Канара сказала, что это не навредит ребёнку, если ты будешь осторожен.

Вот лучше бы она этого не говорила! Всё удовольствие испортила.

Когда дошло до дела, я не знал, как к нему подойти. Вот она, беременная жена с большим животом, целует, ластится, хоть и робко, ждёт — а вот как с ней?

Живот мешает нам обоим, ей вечно неудобно, тяжело. Сделать больно боишься… Хотел, называется! Сама бы, что ли? Только Одана сверху не хочет.

Наконец мы кое-как устроились. И так же кое-как супружеский долг исполнили. Ладно, первый раз всегда не получается, потом сумеем приспособиться. Надеюсь.

Вот так и началась пять с половиной лет назад моя семейная жизнь. Не такая уж кошмарная, как мне представлялась. И животик нам потом совсем не мешал, а Одана не была холодна и охотно всё делала во всех позах. Так что не прошли мои мучения даром.

А теперь пора будить эту соню, пусть завтрак мне приготовит.

Могильные плиты

Лэрзен

— Одана, убери оттуда свои цветы. Мне плевать, где ты их посадишь, только подальше от моих растений. Даже не знаю, кто из вас хуже: ты или кролики?

Жена обиженно посмотрела на меня, но промолчала. Мысленно же обозвала бесчувственной скотиной.

Неужели ума не хватает сажать своё разнотравье подальше от моих лекарственных трав? Ладно, если только лекарственных — у меня в саду растительных ядов полно. Детям-то нестрашно, я им сызмальства вбил в голову, что трогать можно, а с чем — на тот свет, либо в виде духа ко мне на поклон. Да и сами уже понимают, поимённо все мои травки знают, а Одана… Для неё ж что ромашка, что цикута — красиво, сорвать хочу. И ведь сорвёт, глупая женщина, а мне потом бороться с последствиями её глупости. Кстати, пора бы посмотреть, как там моя любимая ядовитая прелесть. Лучший друг отравителя, между прочим.

Вытянув ноги перед камином, я развалился в любимом кресле.

Тёмный маг в тапочках — редкое зрелище, но бывает. Мне тоже уют нравится.