Будни войны

Затянувшееся молчание прервал старший лейтенант Загоскин, сидевший на палубе рядом с капитаном Исаевым:

— А вообще-то, Дмитрий Ефимович, ты мандражу не поддавайся, от вражеских самолетов мы и сами должны отбиться: на «Красном Дагестане» в порядке подготовки к данному переходу установлено три зенитных орудия, по стольку же крупнокалиберных и счетверенных пулеметов. Про обыкновенные — не говорю… Впечатляет?

— Куда уж больше, — нехотя буркнул капитан Исаев.

Разговор опять оборвался. А старший лейтенант Загоскин, вновь почувствовавший непередаваемый словами запах моря, был по-хорошему взволнован, ему хотелось действовать и говорить, говорить. И он встал, решительно зашагал на мостик транспорта. За ним потянулись его матросы — все пятеро.

Полностью рассвело — капитан Исаев увидел, что не один «Красный Дагестан» готовится сняться с якоря: десятки военных кораблей—крейсеров, эсминцев, сторожевиков, морских охотников и тральщиков — и обыкновенных транспортных пароходов ждали только приказа начать движение. Увидел и гривастые волны, непрерывной чередой накатывающиеся от горизонта и готовые, казалось, немедленно наброситься и сокрушить тот корабль, который первым осмелится высунуться из гавани.

Фашистские самолеты в этот день почему-то появились только в 12 часов 50 минут. И противный холодок зародился под сердцем капитана Исаева: на земле ты всегда найдешь место, где можно укрыться, а куда деться здесь, на морском просторе, и как спрятать этот огромный и такой неуклюжий пароход?! Однако фашистские летчики упорно не хотели видеть «Красный Дагестан», они зарились исключительно на военные корабли. Поэтому над самыми крупными из тех, какие были здесь, — над крейсерами — и вились стаей, для устрашения включив сирены, пикировали на них, чтобы, сбросив бомбы с допустимо малой высоты, вновь взмыть к облакам, стремительно бежавшим по небу. Военные корабли, разумеется, огрызались из зенитных орудий и пулеметов. Так умело вели огонь, что, хотя с короткими перерывами вражеская бомбежка и длилась около четырех часов, ни один из них не был поврежден настолько, чтобы по сигналу флагмана не сняться с якоря.

Только во второй половине дня «Красный Дагестан» пошел к фарватеру, проложенному нашими тральщиками почти по середине Финского залива, и взял курс на Кронштадт. Оказался транспорт в море — капитан Исаев сразу вспомнил то, что минувшей ночью сказал старший лейтенант Загоскин про мины на всех трех этажах моря: едва снялись с якоря, под одним из морских охотников, бывших в охранении транспортов, вдруг рванула мина; казалось, из глубин моря поднялся высокий столб воды, прозрачной до белизны, и… вмиг не стало морского охотника.

Потом военные корабли ушли вперед. Вот тогда на «Красный Дагестан» и нацелились сразу три фашистских бомбардировщика. Сделав над ним по нескольку кругов, тот из них, который ходил головным, вдруг бросился в почти отвесное пике. Трассирующие снаряды и пули решетили воздух вокруг него, но он все падал и падал, стремительно сближаясь с верхней палубой транспорта.

Фашистский летчик швырнул бомбы лишь тогда, когда капитану Исаеву стало казаться, что таран неминуем. Бомбы впились в косматые волны, вырвали из них водяные столбы, рассыпавшиеся вроде бы вовсе бесшумно. Только одна из тех бомб все же угодила точно в цель, только одна угодила, но почти всех зенитных пулеметов враз не стало; теперь лишь два из них — да и то, похоже, менее решительно — вели огонь по вражеским самолетам. А в пике уже сваливался второй бомбардировщик, в запасе еще оставался третий, в хвост которому пристраивался первый!

В этот момент кто-то из сотен людей, толпившихся на верхней палубе «Красного Дагестана», и крикнул истерично:

— Чего глядим? Кидай спасательные круги в море, спускай на воду все лодки!

Как сообщил еще утром старший лейтенант Загоскин, «Красный Дагестан» принял на свои палубы около трех тысяч солдат и жителей Таллинна. И вот в эту массу Людей, взбудораженных всем, происходящим вокруг, были брошены слова о личном спасении. Брошены человеком, от страха потерявшим и способность трезво думать, и вообще власть над собой. Этих слов оказалось достаточно, чтобы безумно завопило несколько человек, а на волны вслед за спасательными кругами и двумя шлюпками шлепнулся спасательный плотик — с точки зрения капитана Исаева, вовсе ненадежное и лишенное собственного хода сооружение. Однако некоторые, наиболее ошалевшие от страха, стали прыгать на него, считая, что, стоит им отойти от борта «Красного Дагестана», фашистские летчики больше и не глянут в их сторону.

В этот момент капитан Исаев и увидел старшего лейтенанта Загоскина с его матросами. Они — всего шесть человек! — встали яйцом к толпе и застрочили из автоматов поверх людских голов. Капитан Исаев подумал, что, пожалуй, только так сейчас и можно пресечь панику в зародыше, не дать ей разойтись. В этот же миг он и крикнул что было мочи:

— Огонь по самолетам! Из личного оружия огонь!