Будьте бдительны! Сборник рассказов

— Помнишь — ударило пламя в небо слепое,
Родина?! —

спросил почти яростно парень.

— Тихо сказала:
«Вставайте на помощь…», -
Родина! —

почти прошептала девушка.

— Славы никто у тебя не выпрашивал,
Родина! —

запальчиво и гордо сказал мальчишка.

— Просто был выбор у каждого: я или
Родина?.. —

спокойно и уверенно подытожил немолодой мужчина.

Золотые, серебряные и голубые лучи побежали по развалинам, стирая их вместе с тьмой и алым светом. Вновь появились девушка и тот парень, и они читали попеременно:

— Самое лучшее и дорогое -
Родина!
— Горе твоё — это наше горе,
Родина!
— Правда твоя — это наша правда,
Родина!
— Слава твоя — это наша слава,
Родина!

Тишина лопнула и разлетелась в куски. Каждый в огромной толпе принял всё сказанное, как обращение лично к себе.

— Старые стихи… — сказал Верещагин, когда шум вокруг утих — словно волны откатились обратно в море. — Кажется, Роберта Рождественского.

— Ничего. Напишут ещё новые — и о нас. Уже пишут.

— Да… Мне знаешь что жаль только?

— Что?

— Что люди забудут о Великой Отечественной… Я даже чувствую себя виноватым… перед ветеранами…

Ларионов-старший не ответил. На сцене уже разыгрывалась постановка, посвящённая славянским странам, вошедшим в СССР. На фоне белорусского флага кряжистый усатый мужик пел под гитару — а сбоку от него мелькали кадры хроники времён войны — защита Минска, пограничное сражение, взятие Люблина…

— На русском поле «Беларусь» Пахал и пил взахлеб соляру, Давал на сенокосах жару… Но в бак ему залили грусть. Потом в застенках гаража На скатах спущенных держали. Скребла его когтями ржа. И под капотом кони ржали. И сотни лошадиных сил Рвались на русские просторы. Он слышал дальние моторы И каплю топлива просил. Без плуга корчилась земля. Без урожая чахла пашня. Двуглавый герб-мутант на башнях Венчал двуличие Кремля.

И, окружив славянский дом, Пылили натовские танки. Глобальной газовой атакой На Минск надвинулся «Бушпром». И встал мужик не с той ноги, Ко всем чертям отбросил стопку, Заправил «Беларусь» под пробку. К рулю качнулись рычаги. Советский гимн запел движок (Его другому не учили), И, повернув колеса чинно, Он небо выхлопом обжег. И через ноздри клапанов Втянув убитой пашни запах, Он, вздыбившись, повел на Запад Ряды железных табунов. И понеслись в последний бой Все «Беларуси» — белороссы.

На подвиг малые колеса Вели большие за собой. И странно было всей Руси, Великой некогда и смелой, Вставать за малой Русью — Белой И верить: Господи, спаси! И через поле, через мать… Опять сошлись надежды в Бресте, Где сроду с Беларусью вместе России славу добывать. И честью пахаря клянусь, Что, на бинты порвав портянки, Тараном в натовские танки Влетит горящий «Беларусь».

Люди зашумели.

— Лука-а-а-а!!! — орал кто-то одурело. — Батько-о-о-о!!!

Верещагин сказал:

— А что ни говори, а воевали мы его оружием. По крайней мере — вначале. Жаль, что не его избрали Вождём.

— Говорят, он сам отказался, — ответил Ларионов. — Смотри, Боже Васоевич. Сам приехал.

Юный глава югославской Скупщины, смущённо улыбаясь, поднятой рукой пытался успокоить людское ликование.

— Я буду говорить по-русски, — сказал он. — В конце концов, это заслуга русских — что есть моя страна, что у меня, в конце концов, целы ноги. Здравствуйте, братья…

* * *

Где-то уже шумела стройка.

По предрассветной почти пустой улице ветер гнал клочок бумаги.

От водохранилища тянуло речной водой.

Сидя на скамейке, Верещагин слушал Пашку Бессонова.