Будьте готовы, Ваше высочество!

Никакой церемонии перехода в палатку не проводили. Только Тараска, посоветовавшись с Юрой-вожатым, попросил девочек вышить флаг Джунгахоры. Долго упрашивать не пришлось. Тоня охотно вышила флаг и герб страны Джунгахоры. И у входа в палатку номер четыре повесили пионерский вымпел, а рядом с ним джунгахорский флаг. Так принц Дэлихьяр стал жить на берегу в палатке номер четыре. Не буду скрывать, что флаг-то флагом, а в первую же ночь принцу все-таки была устроена некоторая проверка. Ему подложили в постель дохлую лягушку. И когда принц стал разбирать кровать на ночь, все в палатке замерли, ожидая, что́ сейчас произойдет, как будет себя вести принц в этих каверзных условиях и что полагается сделать в таком случае по дворцовому этикету…

Дэлихьяр, напевая свою любимую песенку, которую он запомнил со слов бабушки: «Гайда тройка, снег пуджистый», сноровисто, желая показать ребятам свое умение, готовил себе койку. И вдруг замолк.

Все остановилось в палатке номер четыре.

— О! — воскликнул Дэлихьяр. — Бедный, у-это, уже не живой… У нас в Джунгахоре мы их кушать, соус банан. Нет, у-это, не такой породы. — Он взял двумя пальцами за лапку лягушку, внимательно осмотрел ее, покачал головой, подошел к выходу из палатки, откинул полог и выбросил лягушку вон.

Едва не опрокинув Дэлихьяра, из палатки пулей вылетел Славка Несметнов. Его тошнило…

Через два-три дня вожатый Юра спросил Тараску:

— Как у вас там принц, освоился? Не очень вы его?

— О, полный порядок, — затараторил Тараска, — в обстановке полного взаимопонимания, мир и дружба, фройндшафт, бхай-бхай!

Не прошло еще и пяти дней, как принц стал одним из самых заядлых охотников за морскими камешками. С пренебрежением откидывая зеленые полосатые камешки-лягушки, он отбирал сердолики и халцедончики. Он научился великолепно ноздрить камешки, натирая их до нужного блеска о крылья собственного носа. И на груди у принца рядом с королевским амулетом с золотым изображением солнца, перламутровым слоном и жемчужной луной, болтался вскоре на ниточке так называемый «куриный бог», то есть камешек с дыркой, которую выточило в нем море. Найденного им вторично «куриного бога» он преподнес Тониде, и она великодушно приняла подарок.

А потом все словно и забыли, что он принц и наследник королевского престола. Только и слышалось:

— Дэлька, наноздри мне вот этот сердолик. У меня нос обсох, лупится.

— Дэлька, пошли на отмель крабов ловить, а?

— Дэлька, ты когда брови упражнял, сперва пальцем их поддерживал?

И голос принца, высокий, мелодичный, какого-то особого оттенка, хорошо выделялся вечером, когда он вместе с приятелями по палатке номер четыре пел под балконом дачи «слабачков»:

У Пафнулина у папы,
У Пафнулиной у мамы
Жил сынок чин чинарем.
Он любимчик был мамулин,
Он любимчик был папулин.
Ну, а вырос дикарем…

Глава VIII С черного хода

Ребята вообще умеют быстро сближаться. А в пионерском лагере дружба схватывается разом, как гипс. Смотришь, вчера еще не знали, как зовут друг друга, а сегодня уже старые товарищи. Может быть, конечно, лагерная дружба не так прочна, как школьная, та, что крепнет год от года, класс от класса. Как известно, гипс на то и гипс — быстро схватывается и легко раскалывается. Но, во всяком случае, медлить с летней дружбой не приходится. Лагерные смены короткие, глядишь — пора уже и расставаться. И Тонида сама на себя дивилась. Как это она, всегда такая трудная и колючая, тяжелая и неходкая в знакомстве с людьми, так быстро и запросто подружилась с принцем. Конечно, это была дружба, самая настоящая дружба, ничего больше, как бы девчонки ни подкашливали хитро и ни строили гримаски за ее спиной, когда у девчачьей дачи появлялся Дэлихьяр.

— Иди, принцесса, твой пришел, — хихикали девчонки и едва успевали увернуться от крепких тумаков Тониды.

— Подите-ка вы подале… Городите опять не знай чего.

Впрочем, она стала уже не такой размашистой, какой была вначале. И вообще как-то изменилась Тонида-Торпеда. Один раз она даже попросила подружек причесать ее по-модному, с начесом.

— Ну наконец-то, очухалась, — говорила Зюзя Махлакова, искусно взбивая расческой что-то вроде кокона на Тонидиной макушке, где до сих пор властвовала лишь суровая круглая гребенка.

А когда причесали девочки Тониду и надела она к вечеру Зюзину нейлоновую кофточку, приколов к ней «куриного бога», подаренного принцем, просто не узнать ее было.

— Ой, Тонька, — восхищалась Зюзя, — до чего же ты сегодня интересная, спасу нет! Девочки, вы только поглядите!.. Честное слово, как бы в Джунгахоре землетрясения не было.

— Подите-ка вы от меня подале, — гудела польщенная Тонида, и рдела, и правда хорошела, поглядывая в зеркало, которое держала перед ней Зюзя, и пригашая длинными ресницами застенчивую лукавинку в просторных глазах своих.