Будьте моей вдовой

— Пусть ваш вечер будет тихим и спокойным, сестра из храма бога-тени, — тихо проговорил я, неотрывно глядя ей в глаза.

И вдруг понял: не могу определить, какого она возраста. Забавно. По отсутствию морщин нет и тридцати. А вот по взгляду могу быть и все пятьдесят.

— И твой вечер, шаман, пусть не заметет пурга, — отозвалась она. — Люблю иметь дело с умными людьми. Меня зовут Мэйдо.

Я чуть нахмурился, перебирая в памяти имена известных мне жриц Кагеноками. Их было немного, Мэйдо среди них не было.

— Джиан. Правда, думаю, вы и так знаете, кто я.

— Знаю, — кивнула она. — На данный момент единственный, кто может помочь Тэ.

Я тут же навострил уши, хоть внешне остался невозмутим. Значит, всё-таки мальчишка. Куда его могло занести, что пришла сестра из храма? Кагеноками — тот ещё божество, известен своими дурацкими шутками и прихотями, которые поднимают с ног на голову всех смертных уже не первый век.

— Буду исключительно рад, — сказал я. — А теперь давайте к делу, пока мы не замерзли в этой пещере. Пусть ещё осень, но это не тепленькие районы Джапоны.

За такие слова с явным намеком на места, где расположились храмы Кагеноками, мне можно спокойно надеть на голову котелок, но Мэйдо только улыбнулась, взяла черпачок с длинной ручкой и опустила в янтарное варево.

— Не переживай, Джиан, я позаботилась об этом.

Как оказалось, о чашах тоже позаботилась. С первого глотка я признал медовый шруках — напиток касты аскетов из чайнаньских нагорий. Там значительно холоднее, даже у нас не столь лютый климат. Аскеты знамениты тем, что большую часть своей жизни проводят в молитвах и совершенствовании духа, после чего становятся божественными воплощениями. Шруках помогает удерживать внутренний огонь, не давая телу погибнуть, пока дух блуждает в лабиринтах других миров.

Любопытно, откуда у неё рецепт? Аскеты те ещё зануды, абы кому его не дадут.

— Я несла им слово Кагеноками, — невозмутимо произнесла Мэйдо. — Удивительные люди, они были рады моему визиту.

— У меня так всё на лице написано? — усмехнулся я.

— Написано, — кивнула она. — И не только это. Но остальное настолько неприличное, что я не буду озвучивать.

Я промолчал. Насколько мне известно, жрецы и жрицы Кагеноками могут спокойно посещать дома утех и питейные заведения, поэтому… ну, не могло у меня быть там столько написано!

Выждав время, показавшееся мне вполне достаточным для вежливой паузы, я тут же задал вопрос:

— Во что вляпался Тэ?

Мэйдо чуть склонила голову, пляшущие блики от языков пламени отразились в треугольниках на лбу. Всё же удивительная женщина. Как она оказалась служительницей храма? Кагеноками абы кого не призовет, значит бог-плут что-то в ней почувствовал. А она в свою очередь полностью принимает все его законы. Не зря шутят, что у жрецов и их божеств одинаковые души.

— Не сам Тэ, но ему помогли. В семье императора очень неспокойно. Мать Рода Баожэй метит в правящую семью.

Я поперхнулся и закашлялся, даже не обратив внимания, что глотку обожгло.

— Баожэй? Хочет управлять Джапонской империей?

— Не лично, — не смутилась Мэйдо. — Через Тэ, который видится ей прекрасной кандидатурой.

— Тэ? — скептично уточнил я. — Глупости. Он не создан для трона, он весь в целительстве.

— Именно, — снова согласилась Мэйдо. — Поэтому Баожэй и считает, что не будет строить ей козни, вести свою политику и пытаться обойти Мать Рода.

Я быстро соображал. Если размышлять так, то да, власть окажется в цепких руках, из которых ещё ничего не выпадало. Временами мне кажется, что Баожей любит только власть, и та отвечает ей взаимностью.

— Но тогда ещё вопрос, живой император ее не смущает?

— Ключевое слово: живой, Джиан.

— А есть варианты? — прищурился я и тут же понял, какую глупость спросил. В таких случаях всегда вариантов тьма. Наёмных убийц вряд ли можно остановить, пусть для этого и понадобится время.

— И Тэ на это согласился? — единственное, что я смог спросить.

Мэйдо качнула головой, тихо звякнули серьги.

— Он выслушал план Матери Рода, сказал, что подумает. Но… сам пошёл за помощью.

— К Кагеноками? — уточнил я.

Вообще как-то очень странно. Тэ никогда не почитал бога-тень. Относился с почитанием, никогда не слова кривого не сказал, но вряд ли это тот, к кому бы он отправился.

— Не угадал, щаман. — От улыбки Мэйдо внезапно стало жарче, от выпитого шрукаха. Что-то в ней было от демонов у ворот в Подземные реки, соблазнительное, тёмное и немного горькое. — Тэ пошёл в храм Кагаяку.

Так, момент. Кагаяку же бог света, он условно покровительствует лекарям. Логично, вполне в духе Тэ, всё укладывается.

— Тогда скажи, сестра Мэйдо, как же так вышло, что всё стало известно жрице бога-тени?

Улыбки на её губах больше не было, в чёрных глазах плясало такое неприкрытое веселье, что просто ставило в тупик.

— Вспомни же, что говорят о Кагаяку и Кагеноками. О двух братьях, которые друг друга недолюбливают, но не могут прожить в одиночестве.

— Не света без тени, нет тени без света, — пробормотал я.