Будьте здоровы и держите себя в руках

Однажды ко мне в отделение в сентябре поступил студент МГУ – эфиоп из Аддис-Абебы. Он был абсолютно черного цвета, не коричневого, а именно черного, даже с синевой, как баклажан. Когда он вошел ко мне в кабинет для беседы и сел слегка боком, я на несколько секунд почувствовал себя пациентом своей больницы. Дело в том, что его профиль был профилем А. С. Пушкина. Один к одному – как в парках культуры и отдыха вырезали быстро и одним движением ножниц из черной бумаги профиль отдыхающих. Кстати, этот эфиоп знал немало стихов Александра Сергеевича. И считал его народным эфиопским поэтом. Он тогда рассказал мне, к моему удивлению, что в Аддис-Абебе стоит памятник нашему (или их) великому поэту. Так вот, в истории болезни африканского друга принимавший его в приемном покое дежурный врач написал, что в студенческом общежитии его буквально вытащили из петли. Он пытался повеситься, причем делал это не в первый, а в какой-то энный раз.

Я стал выяснять у улыбающегося эфиопа, что его беспокоит, какие у него проблемы. И вот как он объяснил мне свое поведение: “Когда солнце, доктор, мне хорошо, радостно и хочется жить. А как только солнце скрывается за тучи, жить не хочется, а хочется повеситься”.

В день этой беседы за окном санаторного отделения больницы имени П. П. Кащенко светило солнце, но на небе начали появляться облака и тучи.

Мы показали эфиопа профессору, собрали большой консилиум, думали, как его лечить. А потом коллегиально решили, что климат России ему просто противопоказан. Я позвонил в посольство Эфиопии и сказал, что мы отдадим “Пушкина”, только если увидим билет на самолет “Москва – Аддис-Абеба”, который улетает в день выписки.

Через три дня на дипломатической машине с флажком Эфиопии, счастливый и улыбающийся, недоучившийся студент МГУ прямо из психиатрической больницы имени Кащенко мчался в аэропорт Шереметьево-2.

А практически в это же время года спустя несколько лет посол в Израиле, замечательный Александр Евгеньевич Бовин, сидел в кресле под огромным деревом на стриженой лужайке своей посольской резиденции и, глядя в небо, ждал, что там появится хоть одно облачко, а еще лучше – тучка и хотя бы на некоторое время скроет это бесконечное и безжалостное солнце. Так он говорил нескольким “творческим” работникам, среди которых тогда находился и я, – под этим деревом на стриженой лужайке.

Но в Израиле над головой было чистое, безоблачное небо. И в Эфиопии – чистое и безоблачное. И вряд ли там есть тост, имеющий отношение совсем к другому: “Давайте выпьем за чистое небо над головой”. Кстати, сегодня этот тост очень актуален.

Закончатся солнечные осенние дни в Москве, и наступит уже настоящая хмурая осень. Как научиться не обращать внимания на погоду, на дождь, на слякоть? Не всегда получается. Лезут в голову вместе с дождем дурные мысли, банальные и грустные.

В дождь всегда не хотелось рано вставать, идти в школу, потом в институт. Правда, вечером, когда в мокром черном асфальте с желтыми пятнами листьев отражались фонари, приятно было небольшой компанией забиться в сухой темный подъезд, распивать там портвейн из горлышка и греться у подъездной батареи… А потом грустно бродить по лужам и звонить из телефонной будки ЕЙ – и молчать…

В Норвегии дожди идут все время. В городе Бергене – 360 дней в году. Месяцами без перерыва идет дождь. Однако это не помешало норвежцам найти нефть, построить шикарные дороги и тоннели под горами и над фиордами и занять первое место в мире по уровню жизни. Да и средняя продолжительность жизни там высокая. По выходным всей семьей и с детьми любого возраста норвежцы отправляются в горы, на природу, в дождь. Суровое воспитание дает хорошие результаты.

А в начале XX века, если в дождь дети приходили в норвежскую школу мокрыми, их отправляли обратно домой. Поэтому маленький бергенец Эдвард Григ, чтобы не ходить в школу, стоял специально под дождем без зонта, а то и под водостоком. Из школы его отправляли домой. Расстояние было большим. Дома он занимался любимой музыкой. В результате стал великим композитором – правда, без одного легкого и с букетом болезней.

Это был сеанс психотерапии. Проводил его доктор Бильжо.

Солнце должно быть внутри нас!!!

Будьте здоровы и держите себя в руках.

18. Деды и внуки

Этот текст написан на основе личного опыта и внимательных наблюдений.

Егор – мой внук. Когда я писал этот текст, ему было восемь лет, сейчас – одиннадцать. Представляя его, я говорю: “Это Егор – мой лучший друг”. А я, соответственно, его лучший друг Андрей. И не то чтобы я скрываю свой возраст, как молодящаяся дама, или стесняюсь того, что я дед, – нет. Не в этом дело. А дело исключительно в ухе. Мне не нравится уменьшительное “дедушка”, в нем спрятано немощное – “старичок”. Такой с палочкой, седой бородкой-клинышком и с белым венчиком пуха на голове.

Есть еще слюнявое – “дедуля”. В этом слове кроется что-то уж совсем непристойное – “дуля”.