Будьте здоровы и держите себя в руках

Надо сказать, что в отеле, в котором я останавливаюсь очень давно в одном и том же номере, меня за эти рисунки, которых итальянцы, конечно же, не понимают, очень уважали. Потому как художник для итальянца – это фигура почти божественная.

Я сделал первый глоток зеленого чая, очень плохого (все в Италии пьют исключительно кофе, чая заваривать не умеют), и открыл газету. Рисунка моего на его месте не было. Какое-то нехорошее предчувствие пробежало мурашками по спине. Утро дня рождения было слегка подпорчено. “Тебя, что, уволили из?..” – спросил меня внук, назвав газету. “Не знаю”, – буркнул я. “Синьор, в русской газете почему-то нет вашего рисунка, – сказал официант. – Я всегда их смотрю, иногда вырезаю. В этой газете их почему-то нет. У вас все в порядке?..” “Не знаю”, – ответил я.

Выйдя из-за стола в холл, я набрал телефон заведующего отделом. “Сережа, а что случилось?” – “Дело в том, что на летучке главный редактор твоих рисунков печатать не рекомендовал”… Это было как удар молнии. Что, почему, из-за чего?! Впрочем, я этого знать не очень хотел. Я тут же позвонил в отдел кадров и подал заявление об уходе. То есть буквально с острова Искья позвонил в довольно обшарпанный кабинет и сказал, что я увольняюсь с сегодняшнего числа.

Вот такой я сделал себе подарок в день своего рождения. Стал безработным и свободным. И надо сказать, какая-то легкость появилась необыкновенная во всем теле.

А мой внук Егор все время говорил: “Я очень хочу, чтобы это сегодня продолжалось завтра”.

Проходя мимо рецепции в свой номер, я попросил метрдотеля больше “этой газеты” для меня не заказывать. Портье грустно улыбнулся. И достал откуда-то снизу бутылку хорошего красного вина. “Это вам, синьор Бильзо. С днем рождения, синьор Бильзо!”

Будьте здоровы и держите себя в руках.

10. Моя премьера

Пик моей любви к театру падает на мой пубертатный период. То есть на переходный возраст. Попросту – на половое созревание.

На совершеннолетие мама подарила мне билеты в Театр на Таганке. И десять дней я ходил туда и сидел на одном и том же месте в третьем ряду. Один.

Я вообще любил ходить в театр один. Не хотел его, театр, делить ни с кем. Чистый эгоизм. Я даже второй билет частенько продавал. У театра. Ну, скажите на милость, не скотина?..

Правда, несколько раз я приглашал на спектакль свою одноклассницу Олю Петухову.

Отступлю… У меня, надо сказать, школьные любови, да и несколько последующих, были с птичьими фамилиями. Перепелкина – это начальная школа, Голубева и Петухова – это средняя, ну, и потом еще была, недолго, Куропаткина. Она улетела в жаркие страны навсегда. Это уже институт.

Но вернемся в театр. Вот сижу я в зрительном зале рядом с Петуховой и думаю только о ней и о том, что у меня чудовищно урчит в животе. И у нее тоже. Такой у нас возникал голубиный диалог. Чувство неловкости заполняло весь зал. А наше совместное урчание, как мне казалось, заглушало актеров. Так что спектаклей, на которые я ходил с Петуховой, я не помню. Ни одного.

Свой восемнадцатый день рождения я отмечал сначала дома с родителями – с тортом и с бокалом шампанского. Я сидел за столом как на иголках, стараясь ничем себя не выдать, чтобы не обидеть родителей. А в это время в общежитии Второго медицинского института уже были накрыты столы с портвейном, водкой, колбасой, салатами и винегретом.

Я не заставил себя ждать.

Свет в моем сознании выключился довольно рано – как будто перегорела лампочка. Советский портвейн сделал свое черно-красное дело.

Проснулся я с раскалывающейся на части головой в комнате общежития на диванчике. В висках моих стучали слова, причем произносил их мой хриплый голос – типа “под Высоцкого”.

Быть иль не быть – вот в чем вопрос.
Достойно ль
Смиряться под ударами судьбы
Иль надо оказать сопротивление…

Ну, конечно же, конечно… Накануне я смотрел в Театре на Таганке “Гамлета”. Это была премьера.

О ужас!.. Вспомнил… Фрагменты… Осколки…

Я пьяный носился по коридору, полуголый, прижимаясь к стене, и орал:

Быть иль не быть – вот в чем вопрос.
Достойно ль
Смиряться под ударами судьбы
Иль надо оказать сопротивление…

А пьяные друзья и подруги пытались меня поймать.

И вот я лежу на диванчике. Мои индийские джинсы, купленные за целых 10 рублей в общежитии Плехановского института, с вывернутыми карманами, как… ну, как уши, были надеты на голое тело. Трусов не было.

Быть иль не быть – вот в чем вопрос.
Достойно ль
Смиряться под ударами судьбы,
Иль надо оказать сопротивление…

Мой друг Миша, уже вам знакомый, лежал и стонал на соседней кровати.