Буду покорной

– В комоде есть свободные ящики. Вешалки тоже в твоем распоряжении. – он вышел из гардеробной и открыл вторую дверь. – Это ванная комната. Косметику можешь разложить как пожелаешь.

– Она не будет мешать средствам Аланы?

Клим слегка склонил голову набок и усмехнулся.

– Вещей Аланы здесь нет.

– Но вы же живете вместе.

– У нее своя комната и ванная.

Я прикусила губу. Мне бы тоже хотелось свою отдельную комнату. Совсем не хотелось жить в одной спальне с Климом. Возможно, он был прав, и я боялась своих собственных желаний. Потому что Романов не мог не притягивать. Его просто было невозможно не хотеть. Есть такие мужчины, рядом с которыми ты как будто теряешь волю. Держишься из последних сил, сцепив зубы, но губы зудят от желания поцелуев, и пальцы подрагивают, так хочется прикоснуться к такому мужчине. Я посмотрела на Клима.

– А можно и мне отдельную комнату?

Он медленно покачал головой.

– Нет.

– И я буду спать здесь? – уточнила на всякий случай.

– Да.

– А ты?

– И я. Тебя что-то смущает?

Смущает, еще как. Каждую ночь чувствовать рядом с собой Романова – это наверняка адская пытка, которую я могла не пережить. А если он прижмется ко мне, я, наверное, просто умру на месте. Чертовски плохо любить одного мужчину, а хотеть другого. Это неправильно с моральной точки зрения, а с физической – сущее наказание. Еще и хотеть настолько неподходящего мужчину, как Клим, – это уже просто вне всяких границ. Но говорить Романову, что именно меня смущает, – это подписать себе смертный приговор. Он непременно воспользовался бы моим отношением, чтобы повернуть это себе на пользу.

– Нет, – я выбрала для себя наиболее безопасный ответ.

– Тогда можешь принять душ. Полотенца в шкафчике на полке. Располагайся, Ника.

– А ты?

Он вопросительно приподнял бровь.

– Ты хочешь, чтобы я сходил с тобой в душ?

– Нет, – я быстро замотала головой. – Просто спросила, чем ты займешься. Но это, наверное, не мое дело, – торопливо добавила я.

Клим слегка прищурился, снова глядя на меня своим фирменным испытующим взглядом.

– Ну почему же? Ты всегда можешь спросить. Мне скрывать нечего. Пока ты будешь принимать душ, я сделаю пару звонков. Еще что-нибудь интересует?

– Нет, даже это было лишним, – пробормотала я и под негромкий смех Романова схватила из сумки в гардеробной свою большую косметичку, пижаму и скрылась в ванной.

Ванная комната была отделана темно-серой плиткой, но, на удивление, это не делало помещение мрачным или визуально маленьким. Очень просторная комната с огромной душевой кабиной, широкой столешницей с двумя раковинами и встроенным шкафом с другой стороны. Я открыла шкафчик и осмотрела содержимое. Гигиенические принадлежности, запас туалетной бумаги, полотенца, куча каких-то бутылочек и…анальная смазка. Мои щеки тут же вспыхнули, и я быстро закрыла дверцу. Любопытство кошку сгубило, и меня погубит.

Я быстро разделась и вошла в кабину, прихватив гель для душа и шампунь с кондиционером. Все было такое… другое. Не такое, к какому я привыкла. Мы с Димой жили в просторной квартире с довольно большой ванной комнатой, но эта была раза в три больше. Все же я больше сравнивала нашу квартиру с жильем своих знакомых, и довольно часто их квартиры проигрывали нашей. Но эти масштабы поражали. Я быстро нанесла и вспенила шампунь. За ним кондиционер, а дальше – гель для душа. Смывая с себя пену, я то и дело оборачивалась на двери, где не было никакой защелки. Об интимности не могло быть и речи в этой мужской берлоге. Я боялась, что в любую секунду в ванную может войти Клим и увидеть меня голую. И я была уверена, что для него это не стало бы чем-то… смущающим. Слишком гармоничен он был в своей чрезмерной раскрепощенности. Иногда я жалела, что мне не было присуще такое же чувство. Потому что смущение временами доставляло множество неудобств. Например, сейчас я могла бы насладиться тропическим душем, расслабиться под теплыми струями. Но мое тело было натянуто, как струна, в ожидании того, что хозяин квартиры придет посмотреть на мои водные процедуры.

Быстро вытершись и намотав на мокрые волосы полотенце, я в рекордно короткие сроки запрыгнула в свою асексуальную пижаму, которую надевала только в особые дни месяца, когда меня немного знобило. Трикотажная, темно-синяя с разбросанными по всей площади маленькими радужными единорогами. Немного идиотская, слегка уже потрепанная, но эта пижама воспринималась мной как щит от поползновений со стороны Романова.