Буду с тобой (СИ)

Мы оба так увлекаемся этой искусственной борьбой, что напрочь забываем о времени. Лишь появление Платона заставляет меня словно очнуться.  

– И давно вы так? – спрашивает недовольный Маркелов и вырубает игру за считаные секунды до финиша, вырвав все провода из приставки.  

– Ну зачем ты?! Я почти победил её! – возмущается Яр.  

– Эй! Я тебя, вообще-то, обходила на две секунды! – припоминаю я Кольцову, толкнув его в плечо.  

– Ты должен был приглядывать за ней, а не на плойку её подсаживать! – наезжает Платон на друга.  

– Ничего я не подсаживал, она сама хотела, – как ребёнок отнекивается Яр, указывая на меня.  

– Время вечер уже, вы даже не обедали! – продолжает ругаться Платон, а я сижу и улыбаюсь, как дурочка.  

– Давайте поужинаем, – предлагаю я и пытаюсь подняться с дивана, но это не получается сразу сделать. – Ой, я ногу отсидела.  

Правая нога словно ватная и я не могу её даже поставить нормально. А с Яром та же история, он, как и я ногу отсидел и поднимается, охая словно старик.  

– Убогие, – иронично изрекает Платон и уходит из гостиной первым, за ним волочатся провода, торчащие из приставки.  

– Он её что выбросит? – с ужасом уточняю я у Яра, они всё же друзья и тот получше знает характер Платона.  

– Нет, спрячет и будет выдавать за хорошее поведение, – смеётся Яр, пытаясь придержаться за моё плечо.  

Я повторяю, за Кольцовым и хватаюсь за него, так вместе мы и движемся на выход, припадая на ватные ноги.  

Мы с Яром приковыляли на кухню и сели за стол. Платон уже греет ужин и накрывает на стол, закатав рукава рубашки по локоть. Он молчит, лишь бросает в нашу сторону недовольный взгляд. Мы с Яром переглядываемся словно нашкодившие дети и не знаем, как выруливать из этой ситуации.  

– Металлопрокат, – одними губами произношу я, так чтобы Яр меня понял.  

Кольцов не понял.  

Он близоруко щурится и одним скривившимся лицом просит повторить. Я ловлю момент пока Платон отвернулся и достаёт из шкафа тарелки, наклоняюсь к уху Яра и шепчу ему: 

– Спроси его про металлопрокат.  

– Как там с прокатчиками? Разрулили? – резко спрашивает Яр, я едва успеваю выпрямить спину.  

– Всё гуд. Даже с выгодой. Арматура уже пошла на стройку, до завтра Гурин должен скинуть нам неустойку за срыв сроков, – рассказывает Платон и ставит нам тарелки.  

Блюдо для меня Маркелов ставит дальше, чем я сижу сейчас и до меня доходит, почему Платон так недоволен.  

Он же ревнует меня к Кольцову! Глупость какая! Зная про чувства Платона, я думала о том, что, между нами, что-то возможно, но Яр! Первый бабник на деревне, сегодня у него одна, завтра другая и я бы даже врагу такой участи, как Кольцов не пожелала. Ветреный и безответственный, да ещё и на плойке помешан.  

– Можно я завтра выйду на работу? – интересуюсь я и спешно пересаживаюсь на стул дальше, чтобы Платону не пришлось просить меня отсесть.  

– Нужно. Я же без тебя как без рук, – улыбается мне Платон и передаёт тарелку для себя.  

Я, недолго думая, даже вовсе не думая, ставлю её рядом со своей, отчего светлые глаза Маркелова светятся.  

– А я можно ещё день прогуляю? – спрашивает Яр и с интересом разделяет бумажную салфетку на две части, оторвав второй слой от цветной основы.  

– Поедешь на сто третий объект, проверишь как там всё, – говорит Платон, на что Кольцов надувает щёки подобно рыбе фугу.  

Я беру вилку в руку и почти успеваю ткнуть Яра, но её перехватывает Платон. 

– Соколова, можешь меня вилкой потыкать, а его не трогай, – он говорит это серьёзно, но уже через секунду мы все втроём смеёмся.  

Ужин нашей маленькой и весёлой компании проходит неплохо. Выпуск новостей добавляет тем для шуток и когда Яр уходит, понимаю, что у меня живот болит от смеха.  

Я убираю со стола и мою посуду, пока Платон провожает друга. И осознаю, что сегодня впервые за долгое время у меня по-настоящему выдался спокойный день. Никаких новых проблем и страхов. Не нужно прятать деньги, даже ни разу я о них не подумала, не считая утра и мыслей о деньгах на проезд. Простая человеческая жизнь, которую мне точно не суждено было жить вместе с Киром.  

– Объявлялся этот? – спрашивает Платон, вернувшись на кухню.  

– Нет, – отрицательно мотаю головой и не говорю про разговор с Катей.  

Не хочу грузить Платона ещё и этими проблемами.

– Ты, кажется, не особо по нему тоскуешь, – осторожно наступает Маркелов, я так и замираю с тарелкой в руках, чувствуя за спиной тепло, исходящее от него.  

Я медленно поворачиваю голову, но всё ещё держу в руках мыльную тарелку.  

Платон всегда действует деликатно, не напирает, но явно даётся ему это с трудом и временами он срывается. Поэтому он стоит за моей спиной в считаных сантиметрах и сдерживает руки в карманах брюк, иначе давно бы уже меня обнял.  

– Это всё сложно, я уже сама не понимаю, что я к нему чувствую, но точно знаю одно. Я с ним больше никогда не буду, – уверенно говорю я, и Платон улыбается без комментариев на эту тему.  

– Зачем руками посуду моешь? Посудомоечная машина есть, я покажу, – Платон отходит от меня и нажимает коленом на красивый фасад, за которым скрывается чудо-техника.  

– Вау, – шепчу я, глазея на свою несбыточную мечту.