Буду твоей Верой

Вот и я жмусь к брату и цепляюсь за локоть, переходя через дорогу к Арене.

Ребята нас замечают, и уже на расстоянии я чувствую, как меня просканировали рентгеновскими лучами девушки, задержавшись на руке, впившейся в локоть брата.

Оу!

Для них я сейчас незнакомка-соперница, и они меня уже ненавидят!

А вот во взглядах парней я читаю интерес, но не мужской, к сожалению, а скорее недоумевающий и вопрошающий о том, что эта замухрышка в очках делает рядом с их крутым другом.

— Здорова, пацаны! — Ромка приветственно пожимает руки парням. — Снежана, Анжела, привет, девчонки!

Ой, а что это за звук?

Ах да, это же я хрюкнула!

А можно еще раз повторить имена девочек? И уточнить, кто из них, кто!

Мне хочется спросить, настоящие ли у них имена или из разряда «А какое тебе нравится, красавчик? Такой я и буду», но решаю тактично смолчать, потому что моего вылетевшего хрюка и так было достаточно.

— Всем привет, — улыбаюсь, как дурочка в очках и машу ребятам. — Я — Вера, девушка Ромы!

Воцарившуюся тишину нарушает звук двух падающих челюстей: Снежаны и Анжелы.

Их лица…Это надо было видеть. Точно застывший кадр с непомерно обалдевшим Николасом Кейджем «Да ладно?» из «Поцелуя вампира».

— Она шутит, — первым отмирает брат и наигранно смеется, толкая меня в бок, — Вера — моя сестра.

Ну вот, как всегда мой брат-балбес всё испортил. А ведь лица Снежаны и Анжелы могли бы стать новым популярным мемом в сети.

Парни поумнее будут, потому что начинают смеяться, когда как близняшки с именами-фантазиями соискателей быстрой любви непонимающе смотрят то на меня, то на брата.

— А мы не знали, что у тебя есть сестра, — парень в темном укороченном пальто с неподдельным интересом слегка наклоняется и пытается рассмотреть меня за запотевшими от осенней сырости очками.

— Еще бы, — хмыкает Ромка. — Она — приемная. Родители недавно ее удочерили.

Теперь челюсть падает у меня.

Вот же говнюк!

Ладно, братишка, пока счет 1:1, но вечер обещает быть долгим! А я не привыкла, чтобы последнее слово было за кем-то.

— А куда им было деваться? Единственный же родной сын — дурачок, теперь хотя бы есть, кем гордиться, — парирую я.

Ромка лыбится и щипает меня за нос!

2:1 !!!

Так-то!

— А ты прикольная, Вера, — веселятся парни под недовольный скрежет зубами Снежаны и Анжелы.

Двигаемся девочки, двигаемся! Сегодня обиженная и униженная Вера будет править балом!

* * *

Думаю, что в Пентагон попасть легче, чем в Спортивный Волейбольный Комплекс. Нас досматривали круче, чем в аэропорту, и не заглянули разве что только в трусы.

Мои глаза расширяются, а рот самопроизвольно открывается, когда мы попадаем на главную спортивную арену.

Два яруса из сине-голубых трибун практически под завязку заполнены скандирующими болельщиками с флагами, дудками и прочей спортивной атрибутикой.

Мне хочется пойти туда, где активная толпа с плакатами выкрикивает: «Пермские медведи! Вперед, к Победе!», и пристроиться к ним.

Но Ромка недовольно одергивает меня и тянет за водолазку, уводя в совсем противоположную сторону.

— Это не наши, — фыркает брат.

А кто наши?

Мне –то вообще до лампочки, кто наши, а кто нет! Я хочу с теми весёлыми ребятами дудеть в дудку и кричать в кричалку!

В секторе «наших» — гармония.

Можно было бы подумать, что болельщики «наших» заведомо знают о неблагоприятном исходе игры, поэтому собрались здесь не ради того, чтобы веселиться, а помолиться за любимую команду.

По численности трибуны с «нашими» в раза четыре превосходят «не наших», но атмосферу задают болельщики из Перми.

То, что они из Перми — мне поведал брат, рассказав, что сегодняшний матч — игра за Первенство России среди юниоров между нашими «ЦСКА» и не нашими «Пермскими медведями».

Кручу по сторонам головой и разглядываю рекламные борта, небольшой информационный экран и спящих «наших» болельщиков. Я уже подумываю предательски перебазироваться на строну врага, как после громкого объявления ведущим команды ЦСКА, «наша» трибуна взрывается ядерным взрывом!

Откуда у них эти барабаны? Они что, прятали их под сидениями?

Болельщики армейцев вскакивают со своих мест и оглушающе приветствуют выбежавших на поле спортсменов.

Толпа бушует и сходит с ума, когда ведущий перечисляет фамилии игроков, среди которых я отчетливо слышу — Егор Бестужев.

Егор Бестужев?

Надвигаю очки как можно ближе к глазам, будто это сможет помочь разглядеть парня в голубых трусах-шортах.

Эх, мне бы сейчас еще одни очки сверху!

Прищуриваюсь!

Елки-иголки, ну точно он!

Толкаю брата в ребро, мило воркующего то ли с Анжелой, то ли со Снежаной, я не запомнила, кто из них кто.

— Ромыч, это кто? — киваю на разминающегося парня в красной футболке с эмблемой спортивного клуба. — Тот, что в голубых трусах приседает.

— Они все в трусах. Вообще, это шорты, — смеется брательник.

— Да, но не все в голубых.

— Это значительно сужает круг разыскиваемых, — угорает Ромка.

— Не тупи, Ром, — злюсь на брата, — вон тот, самый высокий.