Буду твоим первым

Когда я вышла из комнаты, держа в руках пустую тарелку, то его нигде не было видно. Смотреть на дверь я даже не стала – она явно заперта, а вот окно, на подоконник которого я когда-то спрятала кочергу, было грубо заколочено какой-то фанерой.

— Пришлось выбить стекло, — услышала я за спиной его голос и обернулась: Найк сидел на кухне, аккуратно обматывая запястье куском бинта.

Рядом на полу валялся кусок марли с засохшими тёмными пятнами…

— Ты же дверь за собой на ключ закрыла.

— А решётки?

— Пришлось сломать.

Я перевела взгляд на пол: коврик аккуратно лежал на прежнем месте.

— А….

— И эту дверь пришлось ломать тоже. К счастью, петли здесь совсем никуда не годятся.

Он говорил об этом так спокойно, без упрёка, что мне сразу стало стыдно. За то, что я сделала. Другой бы на его месте бросил подыхать засранку, которая пыталась его угробить, а он…

А хотя я же нужная для него приманка, совсем забыла.

Я вошла на кухню и, не спрашивая, перехватив из его руки кусок бинта, продолжила перевязывать его рану. Она была небольшая, но довольно глубокая.

— Это ты о стекло?

— Да, нелепо вышло, — махнул свободной ладонью, а потом взял кружку с чаем. — Хочешь чай? Жаль, лимона нет.

Не знаю, что творилось со мной, по логике вещей виноват только он, но виноватой себя чувствовала почему-то я. Что бы там ни происходило, он всегда ко мне добр, даже порой незаслуженно, а я…

— Прости меня, — прошептала, опустив глаза. — Я сначала тебя закрыла и только потом подумала, что ты мог и не выбраться.

— Я бы выбрался. Потому что мне нужно было найти тебя.

— Из-за того, что я твоя заложница?

Всё-таки рискнула взглянуть на него снова, испытав при этом сильную неловкость.

— Из-за того, что ты могла погибнуть там, дурочка, — и улыбнулся.

А я улыбнулась ему в ответ.

Перевязав его рану и выбросив бинты, мы выпили вместе чаю, посидели в тишине. Я хотела спросить, когда же он всё-таки соизволит отправить меня домой, но почему-то не спросила. Я вообще ничего не говорила, как и он, каждый думал о чём-то своём, но мне отчего-то было уютно сидеть вот так, рядом с ним, наблюдая за тем, как на мир опускаются очередные сумерки.

Заканчивались мои четвёртые сутки здесь…

— Как ты себя чувствуешь? — нарушил он тишину и взглянул на меня с таким теплом. — Температуры нет?

— Вроде бы нет. Нормально.

— Я могу сделать для тебя что-то ещё?

— Да. Пожалуйста, отведи меня в туалет, — и мы улыбнулись уже одновременно.

Часть 18

* * *

Кажется, ночью у меня снова поднялась небольшая температура. Состояние "жить можно, но не слишком комфортно". Хотя за последние четверо суток я напрочь забыла, что такое комфорт.

Я лежала и, глядя в тёмное окно, думала о том, почему меня никто не ищет. Ведь если бы искали, уже наверняка бы нашли, со связями моего отца это не должно быть проблемой.

Может, они думают, что меня уже нет, поэтому оставили всяческие попытки? Я же не знала, что именно Найк рассказывает ему по телефону. Я заметила, что он выходит из дома в одно и то же время, отсутствует примерно час, а потом возвращается – и всегда в плохом настроении.

Что там происходит? Почему отец не идёт на его условия и не скажет уже публично, что он там требует? Это же ради меня!

Что это за странные тайны такие, которые дороже жизни единственной дочери?!

А Найк – чего хочет добиться он?

Были бы это деньги, я бы ещё могла понять, но вот это вот всё… Ну не поддавалось это никакому логическому объяснению!

Сколько мне ещё придётся здесь пробыть? Неделю? Месяц? Может быть, год?

Думать так далеко наперёд не хотелось и вообще не хотелось напрягать мозг – болела голова, и было желание принять ту волшебную пилюлю, которую я выпила ранним утром, когда мы вернулись из леса домой. Можно было бы пойти и попросить, но судя по тишине, он спал, будить его мне не хотелось – предыдущая ночь и вообще весь день выдались не из лёгких.

И это было странно. Вот это всё, что происходило внутри меня. Я не хотела тревожить человека, который меня украл, на минуточку. Просто утащил из клуба!

Продумать все детали, предусмотреть разные мелочи – это процесс не одного дня, стало быть, он готовился заранее. Еда, одежда, лекарства… Он знал, что мы задержимся здесь надолго.

Что же всё-таки побудило его на подобное? Что бы я ни кричала там раньше в порыве гнева, на психа он не похож. Наоборот, он производит впечатление человека думающего и далеко не глупого. Видимо, мой отец на самом деле сделал что-то ужасное, что-то такое, чего Найк не смог простить. Даже понимая, что потом сядет. А не понимать этого он не мог…

Я услышала за спиной скрип двери и закрыла глаза, сделав вид, что сплю. Хотя это было и не нужно – в такой темноте сложно что-либо детально рассмотреть.

Он тихо подошёл сзади и аккуратно приложил ладонь к моему лбу. Потом, убрав руку, наклонился и дотронулся до него губами.

Я резко повернулась, натянув одеяло до подбородка.

— Что ты здесь делаешь?

— У тебя снова температура.

— Не сильная, я чувствую себя нормально, только голова болит.

— Я сейчас, подожди.

Он ушёл и практически сразу вернулся, держа в руках белеющий блистер с таблетками и кружку.

— Вот, выпей.