Будущая революция и новое общество

Здесь надо дать пояснение. В любом государстве существует уголовное законодательство. Существовало уголовное законодательство и при Сталине, существует оно и теперь. При Сталине совершались массовые репрессии. Но преступлением является только то действие, которое упомянуто в уголовном законе. Все сталинские репрессии совершались в соответствии с уголовным законом. Репрессируемые были признаны преступниками и понесли наказание. При Сталине чиновник, осуществлявший репрессии, действовал в соответствии с законом, его нельзя назвать преступником, как бы ужасно ни выглядели его действия с точки зрения морали. Подобное государство Говорухин называет преступным. Более точным был бы термин "репрессивное".

Современное российское государство является менее репрессивным. Но чиновники в нем нарушают уголовный закон, а значит, являются преступниками.

Говорухин пишет:

"У нас... мафия строится... сверху вниз, от высокого правительственного чиновника.

В данном случае - от Президента.

Опять-таки не мной замечено.

"Вы ищете мафию? Она структурируется как президентская вертикаль!" (В. Топоров. Независимая газета, 29.06.93)" [ 94].

Говорухин идет намного дальше, чем Боровой. Не о сближении преступного и чиновничьего мира должна идти речь. Говорить надо о сближении мира бюрократов как мира преступников-акул и традиционного мира более мелких преступников, которые есть в любом государстве. В результате такого сближения и становится возможным появление памятника простым "боевикам", о котором упоминалось выше в одном из примеров.

Какую перспективу видит Говорухин? Он пишет:

"...Не пропасть нас ждет впереди, а вполне уютная, приспособленная для жилья долина. Жить в ней можно вполне сносно. Там и сникерсы есть в магазинах, и пепси - хоть залейся. Там есть достаточный минимум для человеческого существования. Даже искусство какое-никакое будет; ну и что ж, что американизированное - кто из тех, кто там будет жить (общество молодеет), помнит, что была такая великая духовная страна - Россия?

Называется эта долина - колония.

Реформы удались. Страна уже работает в режиме колонии. Мы отказались от культуры, науки, высоких технологий, развиваем только сырьедобывающие области, у нас уже нет надежной обороны, хорошо живет в этой стране только тот, кто ворует или кто пошел в услужение к иностранцам (всякое исключение только подтверждает правило)" [ 95].

Еще глубже, чем предыдущие авторы, происходящие явления пытается осмыслить В. Кучеренко. Он говорит:

"...Что получилось в "демократической" Москве? Обыкновенный феодализм эпохи раздробленности. Соединение власти и собственности - характерная его черта. Феодальный сеньор управлял своим доменом-вотчиной (землями с крестьянами, городами), содержа на доходы от него свою администрацию... Сеньор - князь или барон - был полным хозяином и судьей в своей вотчине, пользовался правом феодального иммунитета: король не мог послать в его владения своих чиновников, не мог собирать в них налоги. В России XVII в., например, фаворит Михаила Романова боярин Морозов имел огромную вотчину, свои заводы и даже особые "беломестные" слободы в Москве, не платившие государственные подати.

Что ж, поставьте вместо боярина Морозова - управделами мэрии Шахновского; вместо иммунитета - чрезвычайные полномочия мэра и провал попыток Контрольного управления при Президенте осуществить инспекцию в Москве, вместо вотчины и "беломестных" слобод - муниципально-коммерческие предприятия и городской бюджет, который расходуется исполнительной властью абсолютно бесконтрольно - и все встанет на свои места...

Вся политическая система русского феодализма сводилась к формуле Даниила Заточника (XII - XIII век): "Князь есть щедр отец слугам многим": забитости народа, его полной несвободе и безгласию, к полной его неспособности влиять на власть и к ее полному произволу над жизнью, свободой и собственностью подданных. И коли такая система в столице укрепится, то следует ждать полной ликвидации выборности властей, гибели представительной и судебной властей за ненадобностью, уничтожение свободы печати. Власть в городе сосредоточится в руках чиновно-феодальной верхушки, которая будет содержать свою машину насилия: дружины, называемые на современный лад: службами безопасности, охранными фирмами и прочая. И этот прогноз уже сбывается" [ 96].

Кучеренко заметил появление отдельных признаков феодализма в России. Именно, феодализма, а не только капитализма.

Как сопротивление зарождающемуся капитализму со стороны бюрократии можно толковать мнение А. Орлова. Комментируя убийство в начале августа 1995 года председателя правления "Росбизнесбанка", президента общественного об?единения "Круглый стол "Бизнес России" Ивана Кивелиди, А. Орлов в "Литературной газете" пишет: "Убийство Ивана - политическое. Кто-то рассчитывал остановить процесс консолидации предпринимателей, процесс осознания своих интересов совершенно новым классом, десятью годами ранее не существовавшим в России" " [ 97].