Будущее денег

Между прочим, этот случай с Европой — только прелюдия к тому, что произойдет в других частях мира. Денежный союз — это признак того, что процесс интеграции достиг логического завершения. В конце концов, США, Канада и Мексика в процессе интеграции организовали союз — NAFTA. Страны АСЕАН или Меркосур (Mercosur) в Южной Америке уже вступили на ту же дорожку. И нам следует ожидать, что такое переосмысление национальной денежной системы станет скорее правилом, чем исключением в начале XXI века.

Безработица в век информатизации. Последние 50 лет монетарная политика была одним из главных инструментов противодействия эффектам известного краткосрочного делового цикла. Некоторые специалисты, самым знаменитым из которых является Милтон Фридман, принадлежащий к чикагской школе, утверждали, что центральные банки потерпели неудачу, используя только этот инструмент.

Но проблемы безработицы сегодня — это результат структурного изменения технологий в век информатизации, отчего существенно меняются «правила игры». Если это так, то все монетарные школы, не только школа Фридмана, поймут, что традиционными способами настраивать экономические циклы больше невозможно.

Поэтому центральные банки заинтересованы в поиске новых способов решения этой проблемы, в том числе через эксперимент. Ясно, что Новая Зеландия уже сделала это и выбрала правильный инструмент.

Исторический факт: дополнительные валюты — единственное средство, которое доказало свою эффективность даже в худших ситуациях, таких, например, как 30-е годы XX века. Сегодня, имея новые технологии и знания о том, как работают дополнительные валюты, мы можем сделать такой эксперимент как никогда безопасным.

Назад, в будущее частных денег? История показывает, что центральные банки умеют легко уничтожать местные валюты. Однако в современных условиях попытки защитить денежную монополию таким образом — это все равно что в стремлении защитить цыплят отстреливать полу-дохлую лису, оставив за забором стаю голодных львов. Явным признаком того, что официальные бумажные валюты не могут решить все проблемы, стало повторное появление бартера в национальном и международном бизнесе. Вспомним мудрую мысль, высказанную еще Аристотелем[282]: бартер есть примитивная форма торговли, которая не играет никакой роли в развитой экономике. Послевоенную практику этого явления (бартерные сделки с Советским Союзом или странами третьего мира) объясняли недостатком твердой валюты у этих стран.

Но это не может быть истинной причиной, ибо в странах с твердой валютой этот процесс проявляется еще быстрее. Например, в 1992 году в США было 520 бартерных бирж, объединяющих тысячи участников каждая. Некоторые из наиболее крупных с 1998 года перебрались в сеть Интернет. В 1994 году, до интернет-экспансии, объем бартерных операций в США и Канаде в совокупности составлял 6,5 миллиарда долларов и ежегодно увеличивался приблизительно на 10 % (в три раза быстрее, чем валютные сделки). Развитие этой отрасли освещает журнал «Бартер ньюс», который получают 30 тысяч подписчиков[283]. Этот журнал оценивает совокупный объем международных бартерных сделок в 650 миллиардов долларов в год, с ежегодным увеличением на 15 %.

Что этот процесс может пойти дальше случайных операций, стать успешно функционирующей платежной системой в ежедневной экономической практике, свидетельствует появление в Канаде сложных бартерно-кредитных карточек М. Тремблея. Федеральное управление регионального развития Квебека формально одобрило эту инициативу[284]. И это не случайная диковинка, что подтверждается растущим валом экономической литературы с примерами, как новые информационные структуры превращают бартерную торговлю в тенденцию будущего развития[285].

Еще более уместный, чем бартер, пример, непосредственно относящийся к центральным банкам, приводит Washington Post:

«Одним из самых интригующих финансовых феноменов этого десятилетия станет неизменное увеличение важности «частных денег», выпускаемых компаниями, с тем чтобы запереть своих клиентов в своей «экономической системе». Когда-то такая разновидность частных денег — скрип-карт— ассоциировалась с железной дорогой, вооруженными силами и Великой депрессией. Сегодня эти теневые валюты расцениваются как «валюты элиты». Пока Уолт Дисней или, скажем, American Airlines не будут иметь собственных Пауля Фолькера или Аллана Гринспена, эти компании будут беспокоиться только об обеспечении денежной массой и уровне инфляции, как и их государственные коллеги. Так же как глобальная экономика стала более интегрированной за последние 20 лет, так и теневая экономика Америки с ее программами «постоянного пассажира» и «постоянного клиента» стала более целостной.