Будущее есть. Горизонты мечты

Конечно, плазма — абсолютно дурацкое состояние вещества… А уж холодная, квазинейтральная — так и вовсе бессмысленное! И то, кому нужна информация, если хранитель ее надо экранировать? Да еще проблема устойчивости! И сфера хранителя — огромная, почти 20 сантиметров диаметром…

Слезы удержались, не выбежали, а вот нос отсырел. Тим шарканул по нему рукавом, попутно глянул на свой персональный компьютер. «Наручник» деликатно вибрировал на запястье в такт мигалке вызова: «Не хочу!» — Палец клюнул экран, отключая личный контакт.

Маленькое действие, а какой эффект! Пока смотрел на виртуальную кнопку — мысли улетели в будущее. Конечно, сравни его сферу с этим гаджетом! Твердотельный хранитель информации, и с каждым поколением — меньше. Микроминиатюризация. Вот неуклюжее слово, нет бы говорить «уменьшуха»! Она дойдет до того, что пленочку системного блока станут клеить на, скажем, лоб. А вместо «клавы» — джойстик, типа гезотайпа! На ухо, скажем. Или на нос. Сразу и вредные привычки начнут отмирать — типа, палец… известно, куда.

А превратить в полезные? Тим тормознул у лифтового зеркала, разместил функциональные клавиши на собственном лице, примерил подмигивание, чихание… Круто!

— Ржешь, физяра? Небось, «изу» приняли? — тормознулся рядом Антон из биотехнологий.

— Не-а. Пнули, — сознался Тим.

— А ну, повернись, — приказал Тоха-биолоха. — Врешь, хвост чистый. Колись, вражина! Одобрили же?

Антон сомневался не зря. Кто в институте не знает антиграв, шлем, слепленный из черт знает чего — Тим работал по наитию, полагаясь на озарение, на интуицию. Шлем, ага! Глиняный горшок, обрезанный спереди навроде мотоциклетного, проекторы в контактных линзах, наушники, синтезаторы запаха. Отдельно для каждого глаза, уха, ноздри. Энцефалограф и комп, чтобы регулировать эту хрень, синхронизируя работу полушарий мозга.

Антон принимал участие в испытаниях и помнил это восхитительное состояние, когда отключился от реальности, уйдя в необозримо просторное НЕИЗВЕСТНО ЧТО. Эффект антигравитации возникал при отключке. Человек становился невесомым, и его начинало сносить центробежной силой. Земля-то вращалась! Говорили, что первый шлем-горшок Тим расколол, основательно приложившись к потолку лаборатории. Брякнулся, естественно! Настоящих испытателей уже фиксировали. Ту «изобрюху» до сих пор мучили биотехнологи, инженеры-прикладники.

— Тошка, прикинь — гибкий комп. Не ящиком, а пленкой. Раскидать части по телу. Наклеить, где волос нет, так? Морда, шея, плечо. А лысый — вообще! О! Лысина, это человек будущего. И не тряпочный прикид, а приборы, приспособы, механизмы. Фотобатарея или термопара. А?

— На фиг! Мозг развивай, не пэ-ка!

— Усохни! Пока ты одной мыслей шевелишь, он миллионы крутит!

— Ага! Калькулятор! На пальцах! Надо думать, а не считать…

— Ты врубись, млекопит! Даже в базе данных копнуться — у тебя сколько берет? И забываешь, а он — нет! Да флэшку к мозгам, на тысячу гигов, и то круто, а если…

— Пацтулом! — Тошка победительно выдал сленг. — Убейсибяапстену, ты, робот-трансформер! Тело должно дышать, это — раз! А ты наклеивать собрался! Живая ткань с машинерией не совмещается, это — двас! Была уже киборгизация…

Антон сыпанул еще ворох необязательных слов, подмигнул и слинял. Обида на экспертов воспользовалась поддержкой, вернулась, получила отпор — Тимка себе не враг, переживать по пустякам! Опять вернулась. И с каждым витком усиливалась, словно лазер накачивался. В итоге вырвалась:

— Пни замшелые! Перестарки! Да что вы понимаете! Все равно будущее за нами! Я назло такой комп изобрету! Кварковый, глюонный! И вообще, стану компом! И вовсе от тела откажусь! Кому нужна ваша биология!

Орал Тим не персонально кому-нибудь, просто отводил душу. Ну, а как еще «спустить пар», если тебе уже десять лет? Подраться? Без повода? Разнести, разломать что-нибудь? В лаборатории — жалко, а тут пусто. Не дрыгаться же на полу, как пятилетний?

«Обидно, что никто не ценит и не любит! Лучшая часть жизни уже прошла, что там осталось — каких-то сто лет, от силы… И никто не хочет понимать, как трудно придумать новое… И все уперлись в совершенствование разума…»

На мальчишку, который едва сдерживал слезы, смотрели великие ученые мира. Большинство хранило серьезность, кто-то равнодушно игнорировал малявку, глядя на противоположную сторону коридора. Тим отошел от лифта, жадно распахнувшего вертикальную пасть — расхотелось спускаться в свой сектор. Вместо этого он переходил от портрета к портрету, читая имена и заслуги под незнакомыми лицами: