Будущее настоящего прошлого

Вот так Гегеля и мучают. Наши северные народы удивительно порядочны, доверчивы и открыты, как дети. Сами совестливые каким-то естественным, чуть ли не физиологическим образом, они никогда не подозревают и не ждут обмана. Рассказывают о различных розыгрышах над ними геологов и нефтяников с «большой земли» в 60-е годы XX века. Один из розыгрышей состоял в том, что оленевода заводили в отапливаемое помещение, подводили к батарее, давали рукой почувствовать тепло, а затем вели на склад, где из штабеля дарили ему не присоединенную никуда такую же батарею и говорили — «в чуме поставишь, Ташкент будет». И счастливчик вез батарею в чум… Северян тоже «мучали», по иному опять не скажешь, потому что не от большого ума или культуры такие шутки шутили, но ведь и Гегеля точно также мучают — берут кусок его работающей схемы, выдергивают с мясом и везут в свой чум… От большого ума опять.

Повторим свой тезис еще раз — Гегель во всем этом не виноват. У него был единый универсальный метод познания мира, как в познаваемой его части (природа и человек), так и в не познаваемой (Абсолютная Идея, потусторонний разум). Смысл диалектики (по Гегелю) состоит в том, что в истоках происходящего с миром находится Непознаваемое, но если собрать по кусочкам все происходящее с миром, и увязать эти кусочки в одну логическую картину, то вытащенное из каждого маленького кусочка маленькое знание о Непознаваемом, может сложиться в одно большое знание о Нем же. Для этого надо только создать в уме логически оправданную картину всеобщей взаимосвязи всего творящегося в мире, и понять — что же при этом каждый раз хочет это Непознаваемое? А если без Гегеля (без Непознаваемого), то такая диалектика — диалектика только по названию.

И главное отсюда — диалектика без Гегеля теперь должна судить только о познаваемом, и больше ни о чем другом, ибо у подобной диалектики уже нет ни инструментов, ни приемов распознавания Непознаваемого. Она даже заикаться не имеет права о реальности или нереальности Непознаваемого, потому что ее сектор обзора его не охватывает. Но даже и то, что ею теперь познаваемо, она уже не может познавать, поскольку, лишившись Целей Непознаваемого в каждом отдельном событии и во всем мировом процесса вообще, она не имеет никакой другой процессорегулирующей цели в исследуемых ею явлениях. Она заменяет строгую высшую цель развития мира некоей постоянной и бесцельной борьбой на местах, которая просто должна вечно и бесконечно происходить в столкновениях противоположностей по их непримиримой природе. Дело ведь не просто в том, что у Гегеля в системе диалектики присутствует некая цель, а дело в том, что эта цель у Гегеля является управляющим параметром развития мира. А то, что не имеет управляющего параметра относительно себя, бессмысленно, поскольку никуда не идет. А то, что никуда не идет и не имеет цели — бессмысленно по определению. А то, что бессмысленно по определению, то не познаваемо в принципе, хоть и различимо в своей явной понятности и бессмысленности. И зачем же тогда вообще весь этот метод познания, если он видит только бессмысленное и непознаваемое даже там, где может познавать?

Для особо непонятливых Гегель эту свою «Идею» уподоблял буквально кроту, который неустанно и безостановочно роет осмысленные ходы истории согласно своему предначертанию. А без этого крота данные ходы роются сами по себе, в никуда и ни зачем. Ведь Гегель именно это имел в виду, когда шел дальше Канта, который назвал бытие мира в том виде, в котором оно доступно познанию — «целесообразностью без цели». Гегель показал эту цель, которая сама из себя является одновременно источником всего нового. Тут Гегелю можно верить, можно не верить (в его рассказ про Абсолютную Идею), но с верой, или без веры, а надо понимать — не может внешняя схема его логической работы браться к применению без ее внутреннего смысла. А если это делается, то делается неправомочно. Ну, а если, все-таки, все равно делается, то надо понимать и всю неправомочность философско-логических заключений, сверстанных на этом. А если этого не понимается — то Гегель в этом не виноват.

И вот, мир, как целое, в безгегелевской диалектике, не умеющей поднять голову от земли, ничего нового, кроме миражей, не предоставляет и не может предоставить познающему уму, в котором постоянно подобными миражами возникают то производственные отношения, то аттракторы с бифуркациями, то коллективное бессознательное, то движущие силы противоречий, то еще какие-то поводыри по пустыням и каньонам территорий, лишенных духовного внеприродного начала бытия.