Будущее не продается

— Что-то припоминаю… — пробормотал Енисеев, до которого, наконец, дошло, что как предсказатель он попал впросак, не зная о самом обсуждаемом в последнее время предсказании.

— Это серьезно, как вы полагаете? — поинтересовался Борис Михайлович, с сомнением поглядывая то на Енисеева, то на Ступара.

— Как может быть серьезным календарь с частично стертым текстом? Потом, откуда мы знаем, почему он заканчивается 21 декабря 2012 года? Может быть, потому, что на камне не было уже свободного места?

— Вы шутите?

— Конечно, шучу. А вы хотите, чтобы я говорил серьезно? Прихо́дите с одним вопросом, но заодно желаете узнать, когда наступит конец света. Давайте определимся, по какой проблеме мы работаем.

Клиент переглянулся с шевелящим носом Ступаром.

— Похоже, вы человек с характером, — заметил он. — Я, конечно, не сомневаюсь в том, что сказал о ваших способностях Лев Данилыч, но мне хотелось, прежде чем довериться вам, убедиться в них.

— А, так это проверка. Но вы ее производите по собственной инициативе, ведь господин Ступар меня уже проверял. Что ж, я не возражаю. Но за ваш счет. Это значит, что мой гонорар должен измениться в сторону увеличения. А то вы, богачи, любите почему-то получать несколько услуг по цене одной. Хобби у вас такое или жадность, не знаю. Согласны?

Ступар крякнул, а клиент скривил надутые губки и махнул ладошкой:

— Давайте.

— Лев Данилыч, зафиксируйте в своем кондуите. Итак, отвечаю: что бы ни случилось 21 декабря 2012 года, Россия от этого мало пострадает.

— Почему?

— Потому что в Мексике, может быть, всё и сгорит от гибели атмосферы. Там воды мало, особенно пресной, а у нас ее хоть залейся, плюс еще снег и лед в конце декабря. Вода будет испаряться в условиях повышенной активности Солнца и выделять кислород. А это значит, что атмосфера будет восстанавливаться. Как в фильме «Вспомнить всё» со Шварценеггером. Сплошная озоновая дыра над Россией невозможна.

Енисеев говорил, не особенно задумываясь над своими словами, понимая, что проверить их можно будет лишь 21 декабря 2012 года. Но на привередливого клиента они, похоже, произвели впечатление. Борис Михайлович покивал щекастой головой и спросил:

— А может ли 21 декабря 2012 года Земля погибнуть не из-за озоновой дыры и повышенной активности Солнца, а по другой причине?

— По другой причине Земля может погибнуть хоть завтра. Я не гадалка. Вы спрашивали о конце света из-за гибели атмосферы — я ответил.

— Гм… Вы говорили убедительно, но мне кажется, это не предвидение, а обыкновенная логика.

— А что вы знаете о предвидении?

— Да, в общем, ничего.

— И я — ничего. Что же мы будем говорить о том, чего не знаем? Предвидение либо есть, либо его нет.

— Значит, вы не уверены, что оно к вам придет, когда вы будете отвечать на мои вопросы?

— Конечно. Человек, управляющий предвидением, — шарлатан.

— Но ведь я вам плачу именно за предвидение, если вернуться к теме гонорара.

— Вы ошибаетесь. Вы платите за предсказание. С предвидением или без. Вот вы, наверное, любите говорить, что ваше время стоит дорого. А почему дешево должно стоить мое?

— Вы меня не так поняли…

— Я вас понял правильно, — остановил его Енисеев. — Ваши вопросы вызваны тем, что вы уязвлены моими словами о вашей жадности. Они произвели на вас даже большее впечатление, чем ответ на вопрос о конце света. Но ведь это чистейшая правда, не так ли? А вы что — не хотите слышать правду? Зачем же вы сюда пришли? Я считаю, что проверка состоялась. Если вы считаете иначе, позвольте откланяться.

— Илья Петрович, — забормотал Ступар, — у нас так не принято… мы стараемся устанавливать доверительные отношения с клиентами…

— Я тоже стараюсь. Но Борис Михайлович — человек богатый и скупой. И отлично знает об этом. Что же, я должен говорить, что он бедный и щедрый?

— Всё в порядке, Лев Данилович, — успокоил Ступара Борис Михайлович. — Если человек не знает цену копейке, он никогда не станет обладателем больших денег. Илья Петрович не ошибся, просто высказал свою мысль, э-э-э… несколько в некорректной форме.

— Все прочие будут высказаны в такой же. Ступар вас что, не предупреждал? — Енисеев повернулся к Льву Даниловичу. — А как же «Правда, и ничего кроме правды»?