Будущее общество

На это нам ответят, что занятия делами диктатуры волей товарищей и на пользу всеобщего благосостояния, не будучи материальным трудом, не были бы менее производительными, потому что способствовали бы поддержанию порядка в социальном строе; что производительные способности не ограничиваются выработкою какого-либо предмета, и что ученый, который решает алгебраическую, физическую или психологическую задачу, является таким же производителем, как и тот, кто обрабатывает землю, обтачивает часть машины или выделывает пару сапог. Пусть и они имеют право на участие в распределении продуктов, какова бы ни была форма их деятельности.

Конечно мы знаем, что мозговая работа может быть также производительна, как и ручной труд, и не намереваемся дать преимущество одному перед другим. Всякое проявление человеческой личности полезно развитию человечества, всем должно быть место в обществе, к которому мы стремимся, но мы не согласны с казуистическими рассуждениями сторонников различий. Зачем нам упразднять одну аристократию, и ставить на ее место другую? Разве это нас подвинет вперед?

„Нами будут править равные”, говорят нам. Но ведь они перестанут быть таковыми в тот день, когда им дано будет право нами командовать. И что нам за дело, кто даст предписание, если тот, который их получает, обязан только повиноваться.

В настоящее время гнет, тяготящий над нами, происходит не от кучки хозяев и собственников, живущих нашим трудом. Если теперь нищета так угнетает рабочих, то это не столько вследствие того, что собственность принадлежит немногим лицам, но, в особенности, потому, что эти немногие нуждаются в целой иерархической системе организации, влекущей за собой появление массы бесполезных должностей, которые все подавляют производителя, и ради которых этот последний принужден работать. Что нам за дело до того, что будут переменены названия и способ набирать персонал, если тяжесть останется на наших плечах?

Мы сказали, что если бы народу удалось совершить революцию, завладев частной собственностью, то классы самим фактом будут упразднены, и мы не видим необходимости устанавливать, в видах противодействия их возрождению, какой бы то ни было диктатуры. „Останутся”, говорят нам, „представители буржуазии, которые могут быть опасны новому строю, и существование их вызовет необходимость установления диктатуры”.

Пусть будет так. Установить власть для того, чтобы сделать бессильными тех, кто захотел бы повести общество назад? Отлично. Но ведь, как только эта власть будет установлена, кто помешает ей об'явить войну тем, которые захотят пойти вперед? Кто из призванных к власти, ради преследования лиц, недовольных созданным вами положением, сумеет отличить между этими недовольными тех, кто будет желать худшего от тех, кто захочет лучшего?

Как бы там ни было, диктатура — понятие, слишком растяжимое, и мы ее не хотим. Мы, сторонники истинной свободы, считаем, что злая воля нескольких изолированных индивидуумов не оправдывает установления регламентации для всех. Злая воля представителей буржуазии, лишенных всего, что составляет теперь их силу: капитала и власти, не могла бы быть опасна ни для кого, но власть во главе общества была бы опасна для всех.

Неужели же можно серьезно думать, что при отобрании собственности из рук меньшинства, какое-либо социальное преобразование может совершиться без того предварительного переходного периода, который предвидится для анархического общества? Конечно нет. И выгода этого последнего заключается в том, что в то время, как оно будет развиваться, правда, опытным путем, но по крайней мере совершенно свободно, предоставляя каждому характеру, каждому темпераменту возможность эволюционировать по своему, и развивать инициативу, — централизованная организация, с её претензией установить единую систему, будет сталкиваться постоянно с обидчивостью одних, разбивать надежды других, создавать недовольных наряду с удовлетворенными, и таким образом возникнут новые интересы, которые сплотятся вокруг новой власти и помогут подавить недовольных, оставляя им только один выход из положения — новую революцию.

Если же, напротив, предоставить группам свободу организовываться, то любая группа, которая не соответствовала бы развитию общества, могла бы переорганизоваться на новых началах; индивидуумы, участвующие в этой группе, могли бы, если эта группа не отвечала бы их стремлениям, покинуть ее, чтобы войти в другую, которая лучше бы отвечала их новым воззрениям, или же образовать новую группу, сообразно со своими взглядами; и все это, не производя замешательства в обществе, ибо эти изменения могли бы быть частичными и постепенными, между тем, как при насильно навязанной централизации для изменения малейшего из её механизмов требуется всегда революция.

История человечества, таким образом, представляла бы только беспрерывную эволюцию, ведущую нас без остановок, без столкновений к цели, к которой мы все стремимся: счастью каждого отдельного индивидуума, но, прибавим мы от себя, при условии всеобщего счастья.