Будущее в тебе

Именно такая была у меня легенда для проникновения в нутро финской обороны. Ну а потом, когда мы минуем минные поля и проволочные заграждения, можно будет от души повеселиться, как говорится, потаскать удачу за бороду. Финны наверняка спят как суслики в своих тёплых убежищах, вот пускай и спят дальше, но уже вечным сном. И вообще, пусть разбегаются на хрен – русские идут! Для них же лучше – сидеть в своих тёплых домах, пить свою прекрасную водку, заедая её не менее прекрасной салями и париться в своих замечательных финских банях. Какой чёрт их дёрнул залезать в разборки больших дядек? Вот же чудики, и что им спокойно не жилось?

Выступили мы в 22–10. Шли двумя цепочками, в середине этой своеобразной колонны наши бурлаки тащили теплушку. Для придания большей скорости движения эту будку на санях подталкивали ещё и с боков. Скорость движения колонны была не очень велика. К тому же движению постоянно мешали последствия финского артиллерийского обстрела. Как я узнал у Шапиро, в 16–00 в сторону стреляющих батарей проследовало девять наших самолётов, и буквально через пять минут финский обстрел прекратился.

К дереву, в дупле которого был установлен телефон, я с Шерханом подъехал в 0-10. Прибыли мы туда раньше, чем основная группа. Движение колонны, отягощённой транспортировкой теплушки, происходило очень медленно. Я посчитал, что если финны и признают меня за своего, и я договорюсь на проход через укрепления, то всё равно пройдёт довольно много времени, пока появится проводник. А если даже к моменту появления проводника колонна и не подойдёт, то ничего страшного – подождут.

Всегда можно объяснить задержку людей во вражеском тылу. Может быть, это обстоятельство даже придаст большую достоверность моей легенде. А если финны догадаются, что мы советский диверсионный отряд, то от артиллерийского огня по этой площадке вдвоём будет гораздо проще спрятаться в укрытии, чем такой большой группой.

С некоторым трепетом я достал из дупла полевой телефон, покрутил вертушку и снял трубку. На том конце провода практически сразу же ответили. Я, представившись капралом Урхо Кайконеном, сказал, что моя группа возвращается после выполнения спецзадания. Не дожидаясь вопросов из трубки, я произнёс пароль:

– Кондопога.

Потом добавил:

– С моей группой выходят семнадцать военнослужащих из разгромленного русскими гарнизона Суомиссалми. Там есть и немцы из состава танковой роты. Эти боши практически ничего не понимают по-фински. Приходится с ними объясняться на пальцах. Старший у них – обер-лейтенант Ганс Миллер. Кроме этого, моя группа захватила шесть пленных русских. Всего со мной выходит двадцать восемь человек.

После секундного замешательства из трубки донеслось:

– Да, капрал, и дёрнул же вас чёрт так задержаться. Появились бы вчера, вообще никаких бы проблем не было. А сейчас мы уже все проходы в минных полях закрыли. Так что придётся вам там ждать, пока разминируют проход. То, что зависит от меня, я постараюсь сделать побыстрей. Сейчас соединю вас с дежурным в штабе укрепрайона. Да, не знаете, как там себя русские чувствуют?

– Здесь у них был сущий ад! Мои разведчики докладывают, что рюсся гонят целые караваны с санями, заваленными трупами. Наша артиллерия поработала по этим иванам очень хорошо – здесь всё ещё полный бедлам. Это и дало нам возможность незаметно пробраться через их порядки.

– Ладно, Урхо, расскажете потом о вашей эпопее, а сейчас будьте на телефоне – сейчас трубку возьмёт капитан Лархинен.

Через очень непродолжительное время уже другой голос начал задавать мне вопросы. Я первоначально представился, а потом начал подробно отвечать на вопросы. Затем, минут через десять, меня соединили ещё с одним человеком и попросили пригласить к телефону обер-лейтенанта. Пришлось изменить голос и говорить уже по-немецки. После этого разговора меня опять соединили с первым финном. Тот, уже более деловым голосом, сказал:

– Минёров я выслал, теперь ждите, когда они появятся, и организуйте дополнительную охрану прохода.

В ответ я коротко произнёс:

– Будет сделано!

А потом спросил:

– Тут у меня ещё теплушка на лыжах. Как, пройдёт она по этому проходу?

– А-а-а! Помню я эту собачью будку. Нет, капрал, придётся оставить свою конуру.

– Как оставить? Это же моя личная собственность.

– Хватит, капрал, мне полоскать мозги. Подумаешь, собственность! Да этой будке в базарный день цена – одна крона. Ничего, не обеднеешь! Тут страна несёт такие потери, а ты о своём дерьме беспокоишься. Ты хоть знаешь, что русские с Хяюхя сделали?

– Что, неужели Симо убили?

– Убили не убили, но ранили очень серьёзно. Когда увозили его в Хельсинки, он был всё ещё в коме. Понял! А ты о своей сраной собственности беспокоишься.

– Да я за Симо Хяюхя этим красножопым… Сейчас свистну своим ребятам, чтобы перерезали им горло. Если мою теплушку здесь оставим, то зачем эти рюсся? Только лишние рты для нашей родины.