Будущее в тебе

– Сначала выгоните пленных из одной комнаты в коридор, потом её всю обшманайте, нет ли там где оружия. А то, может быть, эти финны такие же, как и наши архаровцы. Считай, каждый таскает в своём сидоре по «вальтеру», а то и не по одному. Поэтому в помещения заходить аккуратно. Если что не так, то закидывать эти комнаты гранатами, а выживших добивайте к чёртовой бабушке. Так вот, проверив одну комнату, всех пленных загоняйте туда. Ничего страшного, если даже им не будет места, чтобы присесть. Пускай постоят, помучаются, может быть, у них от этого все чёрные мысли пропадут. Глядишь, если мы все здесь выживем и победим, то они уже по-другому будут относиться к своему соседству с нами. Если финны к нам по-доброму, то и мы их обижать не будем. Но пускай знают – наш бронепоезд всегда стоит на запасном пути. А из песни, как говорится, слов не выкинешь.

Когда ребята ушли на это задание, я направился в генеральский кабинет. Именно там решил проводить все допросы. К тому же нужно было просмотреть документы из сейфов. Генеральский кабинет подходил мне ещё по одной немаловажной причине. Там был перископ, в него можно было в любую секунду посмотреть, что там творится наверху у нашего дота. Зайдя в этот кабинет, я в первую очередь прильнул к окулярам перископа. Никаких подозрительных действий со стороны финнов я не увидел, успокоившись, начал изучать документы.

Глава 23

Только разложил бумаги на столе, как зазвонил телефон в приёмной. Сначала я не собирался брать трубку, но потом подумал, почему бы не внести разброд и шатание в финские ряды. Поэтому всё-таки подошёл к телефону и взял трубку. На другом конце провода грубый мужской голос заискивающим тоном произнёс:

– Прошу великодушно извинить, что звоню в приёмную генерала, но дежурный по штабу почему-то не отвечает.

Я, прервав этот монолог, заявил:

– Всё правильно, все телефоны в штабе отключены, чтобы не произошло никакой утечки информации. Работает только этот телефон. Сейчас у генерала происходит очень важное совещание. Касается оно всей перспективы этой войны. Из Хельсинки, из канцелярии Маннергейма пришла шифровка, чтобы мы прекратили всякую активность против русских. Сейчас там начались переговоры о перемирии и завершении этой войны. Скорее всего, нам придётся оставить этот укрепрайон и отойти за Выборг. Решено согласиться с предложениями русских. Некоторые наши ястребы выступают резко против этих решений, поэтому возможны любые провокации. Недалеко от Выборга уже произошёл мятеж в отдельном егерском батальоне. Здесь тоже не всё спокойно, поэтому, если в районе сорок пятого дота услышите перестрелку, то не пугайтесь – это значит, что здесь идёт умиротворение мятежников.

Произнеся всю эту белиберду, я не стал слушать удивлённых восклицаний и обеспокоенных вопросов, а прекратил разговор и положил трубку.

Неожиданно позади меня раздалось предупредительное покашливание. Я обернулся и увидел стоящего в дверях старшего сержанта Курочкина. Я был очень рад ему, с души будто свалился камень. Ведь что меня последнее время мучило больше всего – это судьба оставшихся вне этого дота красноармейцев. От переизбытка чувств я бросился к Рябе и крепко его обнял. Потом отстранился, похлопал по плечу и воскликнул:

– Жив, бродяга! Как я рад тебя видеть!

Сбросив таким образом свой эмоциональный всплеск, я уже более спокойным голосом спросил:

– Ну что, старший сержант, давай рассказывай – что творится там, наверху? Как прошло дело с захватом пулемётного дота? Как ведут себя финны в других укреплениях? Сидят тихо или уже начинают очухиваться? А то мы, как попали на эти нижние уровни, так и копошимся тут. Единственная связь с внешним миром, это перископ и телефон. Но, как сам понимаешь, от телефона единственная польза – можно компостировать мозги финским воякам.

Как бы в подтверждение моих слов телефон снова зазвенел. Пришлось мне опять к нему подходить и ещё раз повторить мою невероятную легенду. Наконец бросив трубку, я опять повернулся к Курочкину и раздражённо заметил:

– Вот же сволочи, спокойно поговорить не дадут! Зашевелились в своём змеюшнике. Звонят и ни хрена не понимают, что здесь творится. Хотя я им и намекаю, что сваливать надо, что ловить здесь нечего. Ладно, ещё часик лапши на уши им понавешаю, а потом, наверное, нужно будет посадить за телефон Серёгу-матерщинника из твоего взвода. Послушают его, и у них мозги вообще набекрень съедут. Ну давай, Ряба, садись вон на стул и докладывай.

Курочкин, до этого с интересом рассматривавший богатую обстановку этой генеральской приёмной, как будто очнулся, подошёл к стулу, сел и начал говорить: